Южные помидоры: рассказы о доме с синей дверью и черешневом компоте

Мне кажется, что я выросла в том самом доме, по утрам ходила в булочную на Литейном, покупала там длинные яблочные слойки, кусочек «Наполеона» для мамы, а в выходные, выстояв очередь, неслась домой с пакетом горячего хлеба. Где уже был разогрет чайник, накрыт стол и теплые морщинистые руки разглаживали парадную скатерть.

Бабушка всегда знала, что если ты будешь сделан из теста и однажды от тебя отщипнут кусочек, то ты, наверно, и не заметишь. Помнешь плечо, и ямки как не бывало. Правда, ты сам станешь другим, станешь чуточку легче. Так всегда бывает, если у тебя что-то отнимут, что-то важное.

«Я умолкаю, вздыхаю, слегка пожимаю плечами и снова вздыхаю, а над одной из дверей, занавешенной красной бархатной шторкой, висит табличка, на которой написано красными буквами в тон занавеске: „ЭТО НЕ ВЫХОД“[1]».

Утро

У — это улитка, толстая виноградная улитка, ползет по росе, морозит брюхо. Шевелит своими немыслимыми рогулинами, осязает мир. А еще У — это усталость, усталость тоже ничего не видит и крадется на ощупь, но уж если отыщет твое плечо, то держись — прижмется щекой неистово, лапами обнимет мохнатыми, теплая такая, душная, воздух вокруг нее сладкий, и голова тяжелеет от близости. Задушит тебя такая, вырвет из календаря день, другой, недели жрать начнет, и ведь не дает спать, дышит на подушки, а на горячих и не уснуть.

У — это утро, бывает, наступит и еще больше власти усталости передаст, еще крепче втопчет в простыни. Но только утром и можно убрать с дороги заблудившуюся улитку, спасти ее хрупкую спину от ног случайных прохожих, только утром и можно справиться с усталостью. Сварить кашу, разогреть недопитый кофе, суметь проснуться.

Проснуться, пока в доме темно, и только кошачьи уши правильными треугольниками образуются перед хрупкостью оконного стекла.

Проснуться и увидеть, как в утренней темноте что-то обязательно погибает. В глиняном горшке, он отколот еще с прошлого года, вянет цветок, на кухне, среди прочего, портится забытое с вечера молоко, а зной прошедшего дня копится под потолком, клубится на меже комнат.

Проснуться раньше прежнего, чтобы застать, как храпит хвостатый, как бородатый прячет голову под подушкой, спасаясь от этого утра. Проснуться, но ни встать, ни поработать. Жить в пододеяльнике.

Проснуться, когда дом еще спит, когда банки на кухонных полках похлопывают во сне крышками, пузатые, похожие на кур с насеста. Когда окна, прикрывшись шторами, продолжают дремать, а город, прокашлявшись туманом, только отряхивается ото сна, неспешно гасит уличные фонари.

Проснуться, чтобы приготовить завтрак. Отыскать на кухне овсянку, разбудить одну из банок и взять у нее несколько ложек сахара, у другой меда, третью, с курагой и орехами, оставить в покое, добавим их немного позже. Наполнить водой чайник, это для Н., ему скоро вставать, в кофеварку сложить темного кофейного песка, открыть балконную дверь и впустить глухой уличный воздух, который пуст, потому как еще не наполнен разговорами, гудками машин и даже нет в нем крылатых хлопков птиц.

Проснуться, чтобы заварить и себе чаю покрепче, да, я не жалую чай, но таким утром хочется почувствовать осень, увидеть кружение чайных листьев в стекле.

Проснуться, чтобы сильнее закрутить водопроводный кран, ведь каждый знает, что в Петербурге почти всегда идет дождь, но если город слишком долго сохраняет солнечную погоду, то на кухнях и в ванных начинают течь краны, соблюдая уровень воды, не в силах сдержать наводнение.

А позже проснется Н. и обязательно всех спасет, польет цветок, уберет молоко в холод. Попробует немного остывший завтрак, за меня накормит котов и допьет кофе, потому что от чая ничего не осталось. И это будет новый день, немного лучше, немного светлее предыдущего.

Декабрьский день рождения

Хочется обратно, в черно-белые снимки. В день, когда я еще не ношу очки, когда за потерю молочного зуба полагаются конфеты и можно смотреть на важных кур через сетку соседского забора.

Хочется вернуться в глянцевые квадратики Polaroid, но чтобы завтра суббота, мультики и никакой школы.

Хочется обратно в пленочные ленты на 36 кадров, чтобы штаны клеш, кроссовки на платформе и вместо Yupi уже Zuko.

Хочется обнять бабушку, хочется маминого бисквита, и чтобы папа ругал за третью серьгу в ухе. Хочется домой.

Но сегодня мы далеко, далеко друг от друга, каждый на своей кухне.

В маленьком доме, укрытом снегом, заключенный в холод самого Дальнего в мире Востока, мой папа согревает на плите чай, готовит несложный ужин и не принимает поздравлений. Папа не очень любит праздники, зато мы очень любим его.

У папы есть брат, с которым они родились в один день, с крохотной разницей во времени, и в середине декабря они празднуют вместе, а это значит, что у них снова будет общий торт, один на двоих.