Южный крест

Ни командующий, ни его начальник штаба, ни один человек из тех, кто уходил за Дон, не знал, что в двадцати километрах одна пушка была еще цела. И младший лейтенант Агарков, посланный к артиллеристам для связи и застрявший на батарее, оставался жив, каким-то чудом уцелел. Пришел в себя и удивился, что немецкие снаряды больше не рвутся, что кругом сделалось тихо. В душном августовском рассвете увидел обваленные, разбитые блиндажи, изломанные пушки, снарядные гильзы, убитых артиллеристов…

Михаил Агарков воевал совсем мало, страшная действительность не успела вышибить из него школьных понятий о мужестве и чести, самой высокой отвагой считал — схватиться в штыки, и уж никак не представлял, что можно остаться живым и быть не хуже мертвых…

Как доложит он капитану Веригину?

Но доложить, рассказать младший лейтенант Агарков не сумел бы, как не сумел бы никто, потому что невозможно рассказать о бое артиллерии с танками, когда танки прорвались на огневые позиции, давят и ломают, а пушки бьют в упор, когда рвется броня и лопаются барабанные перепонки…

Младший лейтенант Агарков стрелял до последнего снаряда. Ему не было ни тяжело, ни страшно… Просто была ночь, огонь и грохот. Ломило в ушах, и нечем было дышать…

Потом сделалось тихо. В сером рассвете Михаил увидел разбитые танки: один, другой, третий… Опять удивился: когда же их разбили? А вон еще один. Этот передвигается, ползет. Михаилу виделось — бочком. Остановился и опять тронулся, словно отыскивал русских. Иль своих.

Вот уж совсем близко…

Михаил Агарков наблюдал за ним без страха — просто видел, как машина передвигается.

Танк остановился. Откинулась крышка башенного люка, из него вылез человек. Потом еще…

Михаил потянулся к орудию. Вспомнил: снарядов нет. Зашарил вокруг себя, не зная, чего и зачем ищет… Но вот руки его наткнулись… А немцы сошлись близко, тесно. Агарков поднял автомат. Не почувствовал спускового крючка, не услышал очереди… Только немцев не стало.

Никого и ничего не стало.

Но был капитан Веригин, и он, младший лейтенант Агарков, обязан ему доложить…

Только где он, Веригин?..

* * *

Батальон капитана Веригина отходил последним. В какую-то минуту пришла мысль, что в наступлений он подымался первым, а когда отступали, почти все время прикрывал отход…

Перед ним всегда были только немцы. Каким-то образом все еще оставался жив…

Немцы вели минометный беглый огонь, осиплыми глотками лаяли пулеметы, над полынными взлобками, над изорванной землей полз реденький дымок. Точно хотел заслонить убитых на пологом косогоре, израненных, оглохших солдат по стрелковым ячейкам…

Капитан Веригин стоял за саманкой, рвал с себя гимнастерку, хрипел:

— Грехов, скорей!

По нижней рубахе расползалось кровяное пятно. Мишка дышал надрывно и часто:

— В середке болит? Эх ты… — Бинтовал, обмахивал своего комбата поперек груди, то и дело взглядывал через плечо: успеют иль не успеют?

— Скорей, — хрипел Веригин, — скорей!

Минные разрывы догоняли друг друга, сливались воедино, и опять — вразбежку, словно немцы отыскивали каждого живого. Но было поздно: дивизии генерала Жердина ушли за Дон.

ГЛАВА 13

— Господа, от Харькова мы прошли с боями пятьсот километров, добились большого успеха. Но своей задачи не выполнили: русские не уничтожены. Мы ликвидировали плацдарм на западном берегу Дона, но заплатили за это неимоверно дорогой ценой, понесли огромные потери…

Совещание в штабе шестой армии подходило к концу. Генерал Паулюс говорил размеренно и спокойно, ни о чем не умалчивая, ничего не утаивая. Он говорил сущую правду, словно приглашал разделить с ним всю меру ответственности. На стене, за его спиной, висел огромный аэрофотоснимок Сталинграда, и взгляды всех тянулись к нему…

Битва за этот город решит исход войны, а может быть, и судьбу каждого из них…

— Мы понесли большие потери, но еще достаточно сильны. Главная цель летней кампании — взять Кавказ, взять кавказскую нефть — немыслима без Сталинграда. Именно поэтому четвертую танковую армию вернули с Кавказского направления для удара на Сталинград с юга. Однако наступает она безуспешно. Шестая армия, таким образом, становится главной ударной силой на главном направлении. Армия остро нуждается в пополнении, но из тыловых корпусных управлений Касселя, Висбадена, Ганновера, Вены и Берлина поступили ответы, что подготовленным пополнением они не располагают.

Командующий говорил все как есть, возлагая тем самым большую ответственность на командиров корпусов и дивизий, на высшее командование.

— У нас есть определенные преимущества в танках и авиации, но противник обладает другим преимуществом. Если мы втянемся в уличные бои, станут особенно заметны превосходные качества русского солдата… Вам это хорошо известно, господа.. Именно поэтому надо взять Сталинград с ходу.

Паулюс говорил академическим тоном, слова взвешенные, точные, и, пожалуй, никому не приходило в голову, какие тяжелые сомнения переживает командующий.

— День «икс» назначен, господа, начинается сражение за Сталинград. Я уверен, оно закончится нашей победой.