Южный Крест

Мне холодно, вокруг свет, обморок тишины. Ты опять здесь, навсегда у этих вечных стен. Иди туда. Впереди странные цветы с плоскими голубыми головками. Она вырастила их на снегу. Я думаю, это маки. Они прижались к обогретому боку деревянного дома с исслезившимися глазами весенней воды, а под ногами горящий мартовский сугроб в смятенных сполохах волшебных теней.

Эта красота в полной тишине вокруг.

И эта полнота отчаяния у порога дома.

* * *

Вадим лежал, бессильно закрыв глаза, пил какие-то таблетки, потом долго отмокал в ванной под струей, превозмогая полную разбитость. За это время домашние ушли. Он слышал, как что-то крикнула Лена. Он не разобрал, но вслушиваться не хотелось. Дверь грохнула металлическим языком, и все стихло. Вадим, одуревший от слишком горячей воды, уселся в кухне на табурете, дожидаясь кофе.

В мире был ветер. Муссон, страстный и влажный, пронизывал острой дрожью надвигающегося шторма, тонкой судорогой пугая тело, солеными иглами ввинчивал в город дух взрезанной рыбы, сырых водорослей, поднимающихся из тяжких глубин, и чувство яркого, неумолимого события. Стеная, повизгивали деревья, и соседский кот, раздираемый укусами ветра, вздыбя усы, с укором поглядывал на небо.

Вадим поставил Вивальди и глотнул кофе. Нужно как-то переломить тревогу и невыносимое чувство совершающейся ошибки, всегда после снов наполняющее голову. Это чувство появлялось все чаще, и все труднее было избавиться от него. "Не тот это город и местность не та..." Он посидел, и, забыв о музыке и кофе, пошел в кабинет.

Стол был завален черновиками и статьями. Он с любопытством заглянул в какую-то бумагу. Посидел, поглядывая в окно, переложил листки. Встал, собираясь что-то сделать, но сразу же сел на место и долго разглядывал старый букет в узкой вазе. Достал бумаги из стола, поглядел в одну из них и положил в общую кучу. Болела голова.

Вадим медленно отправился на кухню, выпил таблетку. Проигрыватель тихо посвистывал. Он выключил его. Открыл дверь, чтобы выйти в сад и нос к носу столкнулся с Ильей, звонившим в его дверь.

Илья пришел в сопровождении пожилого благообразно-седого человека, с любопытством выглядывавшего из-за его спины. Несмотря на обычную для Ильи самонадеянность, почему-то казалось, что именно он выглядывает из-за спины своего знакомца. Вадим мгновенно ощутил что-то неприятное, какую-то необъяснимую тоску, от этого сильно смутился и жестом предложил войти, не поднимая головы.

- Познакомьтесь, - сказал Илья, - мой друг, только что из России Соломон Якобсон. Доктор наук.

Вадим пригласил их к столу. Они пили кофе, поглядывая на мечущиеся под густым ветром розы и пролетающие машины. Якобсон помалкивал, улыбаясь, и они с Ильей несколько раз переглянулись, когда Илья на ощупь заметил:

- У вас такой вид, как будто вы не ложились сегодня.

Вадим замялся:

- Так примерно и есть...

- Что, расстройство сна?

- ...А также и бодрствования.

- Интересно, что и я недалеко ушел, - внезапно проговорился Илья.

Вадим взглянул на собеседника и отметил, что, действительно, тот имел изжеванный и отчасти растерянный вид. Вадим подумал, что Лена в таком состоянии непременно закатила бы генеральную уборку, улыбнулся и сказал:

- Это под впечатлением рассказа о русском шпионе.

- Если бы так, это было бы облегчением! - серьезно заметил Илья, принимая чашку. Он привстал, разгладил складки своего великолепного костюма и просторно раскинулся в кресле. - Соломон, помнишь сплетню, как нашли русского "шпиона"?

- Да, припоминаю... но как-то не верится... - тот поморщился. - Как ни крути, а здесь такие штучки маловероятны.

Вадим остановил на нем долгий взгляд, а Илья засмеялся:

- Ты еще салага в наших краях! Даем тебе срок обтереться! А вы, - он насмешливо взглянул на Вадима, - слишком близко к сердцу принимаете происходящее в России. Хотя я очень интересуюсь политикой, но переживать всерьез - дело пустое. Изменить вы ничего не можете, так будьте ироничны. Не вам там жить!

Вадим пожал плечами:

- Не совсем так... А если о шпионах... неприятно, когда меня принимают за врага.

- Э-э-э...

- Не отрицайте, это точное слово.

Якобсон слушал настороженно и весомо заметил:

- Что до меня, то я не отрицаю ваше слово, я отрицаю ваши мысли. Ответ здесь прост: естественная защитная реакция. Общества не агрессивного типа должны обороняться от тоталитарных.

- В том смысле, чтобы сначала заставить людей ненавидеть друг друга, а потом делать на этом миллиардные барыши.

- Они выполняют свой долг!

- Нарушая демократические принципы?

- Защита интересов страны - главная задача государственных служб.

- А вам не кажется, что такие рассуждения - беспринципность?

- Не беспринципность, а свобода выбора!

Вадим засмеялся.

- Слушайте, - он обратился к Якобсону, - мы, здесь оказавшись, демократию эту вживую разглядели, без бинокля.

- Бинокль может и отдалять - в перевернутом виде - но изображение не искажает! - - перебил запальчиво Якобсон.