Южный полюс

Вблизи экватора, между границами областей северо-восточных и юго-восточных пассатов, существует так называемый пояс затишья. Местоположение и пределы этого пояса несколько изменяются с временами года. Если уж очень повезет, то может случиться, что один пассат почти сразу перейдет в другой, но обычно эта область служит причиной очень затяжного запаздывания парусных судов. Или здесь часто бывает штиль, или же дует переходящий и непостоянный ветер. Мы подошли сюда в неблагоприятное время года и потеряли северо-восточный пассат еще на десять градусов севернее экватора. Если бы тут был штиль, то мы могли бы при помощи мотора за довольно приличный срок пройти эту область, но мы не встретили сколько-нибудь настоящего затишья. Здесь все время задувал упорный южный ветер, а ему даже не нужно было быть особенно сильным, чтобы последние градусы северной широты показались длиннее, чем нам хотелось бы.

Опоздание и без того уж могло быть досадным, но мы пережили еще одну неприятность, гораздо более серьезного свойства, а именно – к нашему удивлению, до сих пор не было ни одного шквала с настоящим ливнем. Обыкновенно в этих широтах бывают необычайно сильные ливни, которые дают возможность сразу же набрать воду целыми бочками. Мы рассчитывали таким способом несколько увеличить свои запасы пресной воды, которые были так невелики, что приходилось принимать меры строжайшей экономии, чтобы не остаться вовсе без воды. Но, в сущности говоря, эти надежды нас обманули. Немного воды мы, правда, собрали, но это не помогло сколько-нибудь заметно, и мы снова вынуждены были прибегнуть с особой строгостью к системе бережливости. Собаки все равно должны были получать свою дневную порцию, но она вымерялась с аптекарской точностью. Наше же собственное потребление было ограничено до самых крайних пределов. Супы были вычеркнуты из нашего меню, так как они поглощали слишком много драгоценной жидкости. Мытье в пресной воде было запрещено. Не нужно, однако, поэтому думать, что мы даже не имели случая помыться. У нас ведь был богатый запас такого мыла, которое мылилось так же хорошо в соленой воде, как и в пресной, и потому мы могли содержать по-прежнему в чистоте и самих себя, и свою одежду. Если мы иногда и беспокоились о своем запасе воды, то это беспокойство исчезло довольно быстро. Дело в том, что запас, хранившийся в большой шлюпке на палубе, оказался невероятно растяжимым: он держался и сохранялся в два раза дольше, чем мы смели рассчитывать; таким образом, в общем положение было спасено. В случае крайней необходимости у нас был еще один выход: мы могли бы подойти к одной из многих групп островов, которые позднее должны были встретиться нам на пути.

Уже свыше шести недель наши собаки лежали привязанными на том месте, которое им досталось по прибытии на судно. За это время большинство из них сделались такими ручными и покладистыми, что мы решили, что вскоре можно будет их спустить. Для них это будет желанным разнообразием, а что всего важнее, у них будет возможность совершать моцион. По правде говоря, мы ожидали от этого порядочного удовольствия и для самих себя – ведь когда вся эта банда будет спущена, то, наверное, начнется изрядный кавардак. Прежде чем дать им свободу, мы должны были постараться их обезоружить, иначе, в результате неизбежных побоищ, многие собаки остались бы на поле битвы, а это было бы для нас слишком накладно. Всем им пришлось обезвредить клыки, надев на собак крепкие намордники. Затем мы спустили собак с привязи и стали ждать, что теперь произойдет. В самом начале не случилось ровно ничего; походило на то, что собаки совсем оставили всякую мысль покинуть то место, где они сидели так долго. Но вот наконец какой-то из них пришла в голову блестящая мысль попробовать прогуляться по палубе, но этого ей не следовало делать: ходить здесь было опасно. Необычный вид свободно разгуливающей собаки сейчас же заставил встрепенуться ближайших из лежавших кругом собак. Целый десяток их бросился на бедняжку, которая была столь неосторожна, что решилась первой покинуть свое место. Что за наслаждение всадить клыки в ее грешное тело! Но, извините пожалуйста, удовольствие это оказалось не таким уж полным. Отвратительный ремень, стягивавший челюсти, не давал возможности вонзить зубы в шкуру: самое большее, что удавалось сделать, – это вырвать несколько жалких клочков шерсти у грешницы. Эта первая стычка на аванпостах дала сигнал к общей свалке по всей линии. Ужаснейший кавардак продолжался часа два! Шерсть летела клочьями, но шкуры уцелели. В этот вечер намордники спасли не одну жизнь.