Южный узел

Доклад не был коротким. Бенкендорф командовал императорской квартирой на предполагаемом театре военных действий, а это целый табор: гвардейские полки, охрана, обслуга, на месте присоединятся ещё торговцы. Словом, много, много подробностей. А когда они с императором более или менее разгребли плотину и будущая картина лагеря вырисовалась в голове у шефа жандармов, государь спросил:

— А это что?

— Да так, посмешить хотел. Мои-то олухи как опростоволосились.

Дальше Бенкендорф в лицах рассказал историю обнаружения магазина на Невском. Смеялись до слёз. Император изволил открыть крышку и обозреть найденное.

— Это что? — В его руках был изящный костяной фаллос, выполненный с удивительной точностью и снабжённый ручкой.

— У турок принято. Надо же девушкам в гаремах чем-то себя занимать.

Опять смеялись.

Дальше явились перья: страусовые, павлиньи, из хвоста цапли. Снова немой вопрос.

— Ну я ещё понимаю пушистые. Но острые?

Святая простота!

«Чего только не придумают!» — было написано на лице Никса. Он подцепил со дна наручники.

— Кто-то из твоих олухов забыл?

Пришлось разуверить и снова пояснить.

— В Париже придумали. Игра с пленными красавицами. Внутри вклеен овечий мех, чтобы случайно не пораниться.

Император вдруг помрачнел.

— И зачем вы всё это принесли? — его взгляд стал тяжёлым.

— Тут есть китайские акварели, — не сплоховал генерал. — Старые. На шёлке. И набор фарфоровых чашек для рисовой водки. — Шурка, как фокусник из шляпы, извлёк из короба крошечные белые стопочки с весьма возбуждающими синими картинками на стенках. — Я полагал в коллекции Эрмитажа…

Это и было главным открытием.

— В какой коллекции? — не понял государь. — Разве в Зимнем…

Александр Христофорович пожал плечами. Сам-то он познакомился с ней ещё пажом. И, конечно, не с благословения вдовствующей императрицы. Пришлось платить служителям, проникать тайно, ночью, со свечой. Целое приключение для 11-летнего мальчика.

— Великие художники рисовали. Рубенс, Дюрер. Целое собрание гравюр.

Сказать, что его величество был удивлён? Потрясён? Шокирован? Просто он двух минут не думал о существовании подобных вещей.

— Это при бабушке началось? — едва сдерживая гнев, спросил император.

Вали всё на Екатерину Великую!

— Нет, — беспечно отозвался генерал. — Ещё с Петра. В Кунсткамере и не такое увидеть можно. Так сказать, отрезанные головы и не только.

Государь поморщился. Ну раз с Петра…

— А ваша августейшая бабка только прибавила к коллекции антики. В Помпеях нашли. Да и у нас в Крыму прямо под ногами валялись. Люди во все времена…

Людей Никс понять мог. И даже понимал. Но целая коллекция постыдной дряни!

— Многие государи собирают. Август Сильный Саксонский, например, коллекционировал пояса верности. Из Крестовых походов. В Дрездене хранятся вместе с оружием и латами. Мы когда город освобождали…

Тут Бенкендорф вспомнил, что его казачки творили с поясами, — надевали на шаровары и прыгали на руинах. Нет, об этом не стоит.

— Август был человек развратный, — вслух сказал он. — Приказал отчеканить на реверсе монеты интимные прелести своей фаворитки графини Коузель. У нумизматов считается редкостью. Тут есть такой талер. Думаю, копия.

Государь не без опаски взял в руки серебряную монетку прошлого века. Повертел. Сначала не понял, что изображено. Потом осознал и покраснел до корней волос. Да не может такого быть!

Однако есть.

— Зовите Оленина.

Директор Академии художеств проводил почти всё время за разбором эрмитажных коллекций. Он явился через полчаса. Его оторвали от описей, чем сильно обеспокоили и даже разозлили. Маленький умный крот, Алексей Николаевич, казалось, только что выполз из норки или просто высунул на свет розовый, дрожащий от негодования носик.

— Правда ли, что в Эрмитаже имеются развратные коллекции? — прокурорским тоном осведомился государь.

Оленин перебегал чёрными глазами-бусинами с императора на шефа жандармов, не понимая, в чём дело.

— Ещё ваша блаженной памяти бабушка…

— Оставим бабушку в покое, — отрезал Никс. — Собрания есть?

— В каждом музее… — Оленин протёр стёкла очков с палец толщиной. — Наше сравнительно бедно…

— А почему? — недостаток коллекции возмутил Никса. — Они пополняются?

— Уже более десяти лет нет новых поступлений. Покойный государь в конце царствования не проявлял попечения…

— Дурно, — подытожил Никс. — У всех есть, а у нас, как всегда… Извольте взглянуть на находки офицеров III отделения. Китайские акварели. Кажутся старыми.

Оленин брезгливо заглянул в коробку.

— Сравнительно поздние. Только что на шёлке. Прошлый век. У нас есть гораздо древнее.

— Принесите, — распорядился государь. — И эти возьмите. Лет через сто они станут редкостью. А что про Рубенса?

Оленин стал топтаться на месте.

— За ним придётся посылать в Грузино, к графу Аракчееву. Там есть такой особый остров с павильоном…

— Увольте, — прервал государь. — Недопустимо, что часть императорской коллекции передана частному лицу. Рубенс дорог и редок.

— Тициан, Ван Дейк, — добавил Оленин.

— Забрать всех. И вернуть на место. Дюрер. Целая папка.

— Дюрером его светлость не интересовался.

— Я поинтересуюсь. Доставить вниз.