Южный узел

Собаньская поморщилась. Гость сел на любимого конька. Но ей-то что с патриотических песен? Она полька. Её любовник с французской фамилией ещё дальше от назначения, чем прежде.

— Каков же прогноз? — нетерпеливо повела головой Каролина.

— А прогноз, моя повелительница, неутешительный, — вдруг став очень серьёзным, сообщил Вигель. — Если граф возьмёт-таки Варну, в чём я, как ваш преданный слуга, сомневаюсь ежесекундно, то государь будет выбирать, кому на следующий год доверить армию. Престарелому Вигенштейну, который давно просится на покой, или молодому, прыткому и к тому же русскому. Думается мне, что на фоне общего ропота…

Собаньская подняла руку. Она сознавала опасность и не хотела, чтобы гость проговаривал её вслух.

* * *

На борту 110 пушечного корабля «Париж» капитан Александер благоденствовал в компании адмирала Грейга. Флагман русского флота, названный в честь поверженной столицы Наполеона и в напоминание побед минувшей войны, теперь был принуждён курсировать вдоль берегов Порты, захватывать турецкие транспортники и бомбардировать верфи, уничтожая ещё строящиеся суда. Адмирал изнывал.

Он жаждал генерального сражения на море. Османы уклонялись. Грейг ругал их трусами и требовал подать сюда Капудан-пашу, абсолютно уверенный в грядущей победе.

А вот Джеймс уверенности не разделял, особенно после случая с бригом «Рафаил» — позора на весь флот. Что тут сказать? Сдались без единого выстрела.

Он полюбил толковать с расторопным старшим помощником Эразмом Стоговым. Три языка, долгая служба в Русской Америке. Тому было что рассказать. А капитану послушать.

Вечером друзья стояли на палубе, наблюдая, как матросы с разной работой — кто шил, кто починял сапоги — расселись на гакаборте в ожидании чего-нибудь эдакого от своего мичмана Ивана Ивановича Рыгайло, который покуривал трубочку и поощрял нерешительный молодняк удить с бота рыбу. Когда Иван Иванович чихнул, все разом сняли шапки и пожелали мичману крепкого здоровья.

— У них своя сказка, у нас своя, — сказал Стогов. — «Рафаил» сдали не капитан с офицерами, а взбунтовавшиеся матросы. Это надо знать.

— Разве капитан был арестован? — Джеймс сделал удивлённое лицо. Он уже в подробностях знал историю «Рафаила» и отписался домой, но хотел вытянуть что-нибудь особое, известное только в кругу самих флотских экипажей.

— Вы же видите наших морских, — пожал плечами Стогов и тут же спохватился, потому что построил фразу так, словно бы отделял себя от окружающих. — Вчера офицеры залезли на ванты смотреть дельфинов и повисли — ни вперёд, ни назад. Отличная мишень для неприятеля.

— Хорошо, что они стали только мишенью для брани доброго Алексея Самойловича.

Собеседники расхохотались.

— Точно так же и матросы. Их набирают из сухопутных, многих учат уже в плавании. На «Рафаиле» была молодая команда. Они и воды-то боялись. А тут турки.

Александер кивнул. По его сведениям, 44-пушечный «Рафаил» патрулировал побережье возле Трабзона с приказом немедленно лететь к основному флоту, чуть только покажутся суда неприятеля, чтобы Грейг мог начать преследование. Но ветер почти стих, течение было противным, и бриг понесло на юг, к вражескому берегу, откуда немедленно вышли несколько военных кораблей и окружили злополучный русский вымпел.

— У нас, как и у вас, в уставе нет пункта о сдаче корабля, — Стогов лениво раскурил трубку. — Ещё Петром Великим введено. Так и осталось. Корабль дороже команды. В самом прямом смысле.

Джеймс снова кивнул. Вот правило, которое ему, сухопутному разведчику, всегда казалось идиотским. Но сколько на нём нагорожено героической чепухи!

— Бедняга Стройников, капитан «Рафаила», собрал своих и спросил их мнения. Офицеры обещали принять бой. Но помощник побежал к матросам и стал кричать, будто капитан сошёл с ума и хочет их смерти. А турки обещают жизнь и возвращение в Россию. Матросы взбунтовались и отказались сражаться. Капитану не оставалось ничего, кроме как пойти в свою каюту, хлопнуть стакан водки, лечь на кровать и ждать развязки.

— И вы этому верите? — Александер внимательно смотрел в простодушное лицо Стогова.

— Нет, конечно, — Эразм пожал плечами. — Любой офицер скажет, что в случае бунта на борту должна была бы начаться перестрелка между верными капитану и мятежниками. Надо было застрелить помощника и парочку крикунов. Остальные бы подчинились. Если матросы взяли верх, почему ни капитан, никто из его офицеров не застрелились? Сдача флага хуже смерти.

Джеймс быстро глянул на говорившего.

— Вы думаете: имел место сговор офицеров с матросами? — уточнил Джеймс.

— Думаю, да, — кивнул Стогов. — Не понимаю только, почему они решили вернуться? Уповают на милосердие государя?

* * *

Шлюп «Диана», на котором император поспешно отбыл от Варны, чтобы не долее как за день достичь Одессы, входил в гавань уже после заката. Вода была, как стекло, даже без ряби. Ветер затих, и нос беззвучно разламывал зеленоватый студень за бортом, наводя на него слабые бугорки волн, которые тут же гасли, не успев толком удалиться от корабля.