Южный ветер

Это было самое тактичное и дипломатичное предложение из всех когда-либо сделанных Консулом. Нет, в самом деле -чертовски умный совет. Как гордилась бы им Лола, доведись ей услышать об этом! Проблеск вдохновения -- и он сумел им воспользоваться. Эффект оказался мгновенным. Едва прозвучало слово "шествие", тонкие губы Консулова собеседника обмякли, а хорьковые глаза его приобрели нежное выражение. Он был доволен, бесконечно доволен. Консул, даром что он протестант, явственно показал, что душа у него католическая -- это был добрый знак. Но тут же перед умственным взором "парроко" явились и трудности, по всей видимости неодолимые.

-- Эта мысль, синьор Паркер, да еще исходящая от вас, наполняет меня невыразимой радостью. Однако вопрос в том, удастся ли нам организовать такое шествие. Даже священнослужители, большинство из них, постараются уклониться от участия в нем. Что же до населения -- кто захочет рисковать своей жизнью в разгар такого бедствия? Мы все можем задохнуться до смерти. Я не о себе говорю, я, не колеблясь, исполню приличествующую мне роль!

-- Вы же знаете, какой здесь народ, -- до чего он любопытен. Если вы ударите в церковный колокол, некоторое число людей наверняка соберется на рыночной площади, стремясь хотя бы с риском для жизни узнать, что случилось. А когда они увидят, что составляется факельное шествие, вы, я в этом уверен, получите достаточно людей, чтобы нести Святой Образ Покровителя, еще и лишние останутся. Кроме того, я не вижу причины, которая может помешать духовенству в полном составе участвовать в крестном ходе. Ударьте в колокол, парроко! И вы получите столько людей, сколько вам требуется.

Его Преподобие крепко задумался. И наконец сказал:

-- Ваш замысел представляется мне привлекательным. Он делает честь вашему сердцу. Он сделает честь и нашему острову. Я постараюсь все устроить. Но если...

-- Вы хотите сказать, если пепел будет по-прежнему падать, несмотря на нашу покаянную процессию, не правда ли? Дайте подумать. Вчера в городе произошла позорная драка. Возможно, Святой Додеканус слишком рассержен на свой народ, чтобы в подобных обстоятельствах явить ему милосердие. Как я себе представляю, он сейчас очень нами недоволен. Если так, пепел, возможно, будет и дальше падать нам во исправление, несмотря на наше покаяние. Как вы думаете?

Как и что думал "парроко" не знал никто. Он не имел обыкновения думать вслух, и еще менее был склонен высказывать свое мнение по столь деликатным вопросам. Но высказаться в подтверждение безусловных фактов он мог, не кривя душой.

-- Этого и вправду хватило бы, чтобы прогневать любого святого на Небесах! Еще семеро пострадавших скончались от ран, трое из них -- малые дети. Ах, эти неистовые и кровопролитные деяния, которые всегда покрывали Непенте позором! Когда же мир Господень снизойдет на наш остров?

Мистер Паркер понятия не имел, когда это может случиться. Да и не очень-то его волновал мир Господень -- его волновала возможность сохранить свой пост. Тем не менее он исхитрился покачать вниз-вверх головой самым подобающим к случаю образом.

-- А теперь, -- заключил "парроко", -- я с вашего любезного дозволения покину вас, чтобы посоветоваться с клиром, если мне удастся кого-нибудь из него отыскать, о том, что можно сделать для организации шествия. Признаюсь, чем больше я думаю о вашей идее, синьор Паркер, тем сильнее она мне нравится. Нам бы только собрать достаточно людей.

-- На этот счет не опасайтесь. Ударьте в колокол и все. Людей вы получите. Это извержение кого угодно сделает верующим. Я хотел сказать -- ну, вы понимаете, что я хотел сказать, парроко.

Его Преподобие, значительно повеселев, вышел вместе со вновь запалившими факелы послушниками из дверей и исчез во мраке.

Таков сжатый и истинный рассказ об организации крестного хода, прославившегося в анналах Непенте. И сколько бы разного рода завистников ни уверяло в последующие годы, будто это они до него додумались, мысль о нем целиком и полностью принадлежала Консулу. По заслугам и честь. Мысль эта обеспечила ему уважение, которым он не преминул воспользоваться. Пока же он снова уселся за стол и уставился в непроглядную тьму.

Немного погодя колокольный звон возвестил -- что-то и вправду делается. Люди, выглядывая из окон, видели, как во мраке движутся мерцающие огоньки. Языки пламени выстроились в определенном порядке, крестный ход начался. Как и предсказывал "парроко", людей поначалу едва-едва хватало; из шестидесяти пяти священников и каноников церкви сочли для себя удобным присутствовать только четырнадцать человек; впрочем, еще дюжина их вскоре устыдилась и заняла подобающее место в процессии. То же самое можно сказать и о прочих участниках. Число их понемногу росло. Ибо колокола, заунывно звонившие в ночи, сделали свое дело, возбудив всеобщее любопытство.