Ива-иволга

С горем пополам стянула фартуки, они мягко шлёпнулись на землю, туда же полетели сумки из которых задорно разбежались яблоки. Нагнулась, пошарилась вокруг, нащупала булыжник и почувствовала себя увереннее. Поднялась и застыла с камнем в руке. Дышала глубоко и нервно, думала: «Только бы в своих не попасть». Что может проломить кому-то голову, не сомневалась. Пацанка и рука не дрогнет.

За спиной послышалось удивлённое «Оп-паньки!» и железной хваткой окольцовано запястье. Болезненный нажим на сочленение с кистью и Ленкины пальцы распрямились без сопротивления. Кто-то аккуратно вытащил булыган из её руки.

– За это и посадить могут, – наставительно сказал незнакомый голос за спиной.

Обернулась, взгляд упёрся в черноту вровень со зрачками. Сухощавое лицо, скулы высокие, глаза узкие раскосые, волосы смоль смоляная с ночью сливаются. Гера-кореец, старше намного, двадцать три – двадцать пять. Слухи о нём ходили, но никто ничего толком не знал. Наркотиков ещё в открытую не продавали, а вот анашой многие баловались. Мальчишки тоже как-то попробовали у Сани во дворе. Ленки при этом не было, сами рассказали. Серый помялся и отказался, выступил в качестве наблюдателя, Санёк затянулся несколько раз, в глазах поплыло. Развеселился не на шутку, хихикал дурак дураком. Лёнчик, конечно, в первых рядах. Оторвался от души, вывернуло наизнанку и весь двор Сане уделал, шлангом бетон мыли. На этом эксперимент благополучно завершился. Но обкуренных ребят хватало в городке, их по глазам узнать можно: сонный коровий взгляд с поволокой, обладатель таких глаз вот-вот на ходу улетит в нирвану, речь заторможенная, язык вялый, как кашу во рту гоняет.

Вроде Гера и занимался наркотой. Сморчок с виду, но даже менты местные связываться с ним побаивались. Рядом дружок его Сафрон, тоже кореец. Лицо круглое, приплюснутое, но щёки солидные, на лепёшку за пятнадцать копеек похож. Сколько их в группе никто не знал, и была ли группа неизвестно, но факт остаётся фактом – боялись, держались подальше, потому как ножом пырнуть могли, молва и такое приносила.

Ленка струсила ещё больше, нелепая мысль билась нещадно – убивать её сейчас будут, убивать. Да хоть тем же булыжником тюкнут по голове и готово. Домой-то как хочется! Окунуться в тепло и покой, со Светкой на пороге поцапаться, наскоро помыть руки и за стол. Горяченького чего-нибудь, от яблок в животе революция с марсельезой. А ничего не будет, прикончат посреди дороги как свидетельницу.

За что, свидетельницу чего – непонятно. Мозг утратил способность соображать трезво и работал в одном направлении – всё, пришёл смертный час. Знала, Гера бандит, а раз бандит, значит, прирежет за что-нибудь как овцу.

– Так хулиганить не надо, – вместо ножа в живот миролюбиво сказал кореец, не выпуская её руки. – И чего делят?

За спиной слышался гул голосов, угрозы и отборная брань сыпались с обеих сторон. Кому-то припечатали, сдавленное «О-ох!» послужило спусковым крючком и утонуло в первых ударах по мягкому. Ленка непроизвольно всхлипнула и помотала головой – не знаю. Гера усмехнулся, нижняя губа его закатилась в рот, два крупных передних зуба обозначились ровными квадратиками. Высокий протяжный звук вспорол ночь, звоном ткнулся в уши. Ленка как загипнотизированная смотрела на лицо напротив. Кореец свистнул ещё дважды, она некстати подумала: «Соловей – разбойник», истерично засмеялась и сразу заглохла.

– Сафрон! – бросил Гера, не поворачивая головы. Тот шагнул вперёд, но происходящего она не видела, прикованная цепкой рукой. Чпокающие звуки, шорох гальки, смачные, отборные маты сквозь стоны и сражение затихло, не успев разгореться.

– Ну и чего не поделили, пацаны? – с любопытством спросил Гера. Он направился к забору, за руку таща за собой Ленку. Она послушно шлёпала за ним совсем как за папой в детский садик. Видела фигуры, но лиц не различала. От осознания, что идёт с бандитом, парализовало, рассудок перестал работать и не выдавал даже глупые мысли.

– Не твоё дело, – буркнул кто-то, тут же короткий удар справа и голос заткнулся, перейдя на заунывное подвывание.

– Аккуратнее, им ещё родину защищать, – невозмутимо сказал Гера и кинул вопрос в толпу, подняв Ленкину руку: – Чья?

«А ничья»! – внезапная одинокая мыслишка проскользнула в голове и улетучилась. Ленка снова неестественно хохотнула захлёбывающимся смешком.

– Моя! – пара нескончаемых ног выдвинулась на два шага вперёд как из строя на школьном плацу. Ленкин взгляд упёрся в коричнево-оранжевую куртку Серого на уровне груди. Ладонь его уверенно перехватила её руку, потянула к себе.

– Ты, шкет, смотри за ней, – назидательным тоном сказал Гера. Он, наконец, отпустил Ленкино запястье и легонько подтолкнул её к Серёге, она лбом уткнулась в холодную болонью. – Переколотит ваши головы как орехи. Всё, пацаны, войнушка окончена, по домам.

А шкет, на полметра выше корейца, надёжно упрятал подмышкой до смерти перепуганную Ленку. То ли чтобы и впрямь от страха никого не поубивала, то ли чтобы никому не отдать.