Иван

«Видно, у Ваньки другая дорога», — подумал Виктор и, вернувшись, взяв ружье, сумку с провиантом, пошел навстречу восходу, мурлыкая какую-то старую фронтовую песню. «Эх, сейчас бы хорошую собаку!» — вслух сказал Виктор и вспомнил лохматого Бурана, которого они с Иваном после смерти Егора забрали к себе и который, не прожив у них и года, исчез куда-то. И даже когда они уже вместе с Яковом сходили-таки к Егоровой избушке, там пса не оказалось, только кот все бегал по чердаку, превратившись в полудикого, не подпуская и близко к себе человека. Как он там сейчас один? Иван обещал принести туда кошку или котят, да не успел, уехал.

Так, задумавшись, Виктор подошел почти вплотную к шумевшей на все лады речке. Обутый в длинные резиновые сапоги, так называемые болотники, он все же долго искал брод, пока, наконец, не перешел на противоположную сторону. Холодная вода и свежесть лесного воздуха заставили накинуть брезентовую штормовку. Поднимаясь все выше и выше по еле заметной, заросшей бурьяном тропке, вышел на довольно ровную громадную ложбину, заросшую, казалось бы, совсем нетронутой таежной растительностью.

«Какая красота и какое богатство! — подумал Виктор, присев на самом верху сопки на упавшую под напором ветра, еще совсем не старую, с мощным стволом сосну, вывернутую с корнем. Теперь солнечный диск, полностью вышедший из-за гор, оказался за спиной нашего путешественника. Виктор из-под солнца мог созерцать весь этот темно-зеленый простор, царство самых разнообразных деревьев от хвойных пород — пихта, ель, кедр — до лиственных: березы, осины, липы, обилия грибов и ягод, множества ручейков, речушек и даже огромного количества больших и малых озер. На многих озерах Виктор бывал зимой, а летом — никогда.

Выросший в этих краях, он все же и не смог слиться сам с этой природой, он не понимал ее так, как, скажем, Настя или хотя бы тот же пастух Андрей. Они понимали тайгу каждый по-своему, а в чем-то до непонятного одинаково. И вот сидел сейчас этот уже пожилой человек на поваленном дереве и смотрел на плотную синеву над огромным лесным простором, на далекий дымок, поднимающийся строго вверх при безветрии, и думал: благо, было у него теперь время подумать о прожитой жизни и о предстоящей. Ему очень хотелось вернуться туда, где он родился, чтобы зарыли его косточки в родную землю, хотя и тут земля была ему родная, но кто придет к его могилке, кто скажет его внукам или даже правнукам: «Вот тут покоится наш дед или прадед». Раньше ему было как-то все равно, на фронте он даже не думал об этом: сам хоронил погибших где придется. Однажды, когда его роту зажали немцы в непролазном болоте и били почти неделю, — хоронили погибших прямо в болоте, придавливая большими глыбами поросшей грязи. А вот сейчас, ближе к старости, он думал об этом и ему ой как не хотелось быть похороненным вот так, как те солдаты — в болоте. В болоте не в болоте — а так, чтобы никто не помнил бы. Уехал Иван, и оборвалась вся надежда на внуков: не будет он никого нянчить у себя на коленях, не защебечут они ему сладкими голосами: «Гу-у-у!». Вдруг совсем недалеко загудел олень, ему откликнулся другой, подальше, и опять все стихло, ни ветринки. «Что-то рано они загудели, — подумал Виктор, — обычно в августе-сентябре».

Прямо через поваленное дерево перепрыгнула большая, почти красная, белка, усевшись на нижнюю ветку рядом стоящей сосны. Она замерла и с любопытством смотрела на человека. «Вот она всегда дома, ей и думать ни о чем не надо, был бы корм, — вздохнул Виктор. — И куда же ты хотел пройтись?» — почти вслух сказал он сам себе, поднимаясь с дерева. «Пройдусь-ка я по хребту, посижу возле «Золотого ключа», напьюсь, его живительной воды и вернусь обратно — не зря же старики говорят, что туда когда-то ходили люди исцеляться от всяких хворей». И Виктор, закинув рюкзак и взяв в левую руку ружье, пошел по верхней тропке. Густые еловые заросли сменялись громадными, стоящими далеко друг от друга соснами вперемежку с березами. Холмистые места сменялись чистыми и ровными полянами, залитыми солнечным светом, они блестели нетронутой травяной растительностью.

Несколько маленьких источников, поросших болотной травою, пересек Виктор, прежде чем показалась темно-серая скала, именуемая в народе Черным камнем, где, по рассказам, в гражданскую войну беляки расстреляли много сибирских казаков, сторонников революции. Обогнув камень, Виктор вышел на громадную ровную площадку, поросшую высокой луговой травою. «Вот где сена! — подумал он. — Только как его отсюда вывезти? Да тут целое село разместить можно, вон сколько простора». И тут же чуть не упал, зацепившись за что-то небольшое, плоское, похожее на камень, но издавшее почему-то звенящий звук. Виктор остановился и раздвинул траву. В небольшой ямке лежал вверх дном обыкновенный солдатский котелок, перевернув который, Виктор увидел, как из него вывалился какой-то мешочек, полностью истлевший, и рассыпался блестящими желтыми кругляшами, похожими на нынешние пятаки.