Иван Ауслендер: роман на пальмовых листьях

В купе Ауслендера было занято два места из четырёх. Вторым пассажиром, попутчиком Ауслендера, оказался православный священник. Батюшка был в штатском. Он представился: отец Алексей. Иван Борисович церемонно поклонился. Отец Алексей был бородат, но по виду всё равно младше Ауслендера лет на десять. Отец Алексей был то ли настоятель, то ли нет, он рассказал о себе Ивану Борисовичу, но Иван Борисович не очень разбирался в православных иерархиях и всё забыл. Позже, вспоминая эту встречу, Иван Борисович даже не мог отчётливо сообразить, был ли отец Алексей приходским священником или монастырским чином. Батюшка был разговорчив. Много спрашивал Ивана Борисовича о том, кто он да как. Иван Борисович стеснялся говорить о себе, что он предприниматель. Проще было сказать «учитель». Преподавал в университете древние языки. А сейчас пока так, в коммерции. Ничего особенного. Про древние языки батюшке понравилось. Он покивал: Библия тоже древними языками написана. Еврейским и греческим. Санскрит? Слыхал, как же. Бхагавад-гита, которая в Индии заместо Библии. Хорошая книга. Батюшка был мультикультуралист. На сходстве и различии религий задерживаться не стали, быстро перешли к обсуждению политической и общественной обстановки. Батюшка сказал, что у него есть история, замечательно иллюстрирующая современную ситуацию, а также живописующая наилучший из нея выход. Ауслендер попросил рассказать обстоятельно. Налил чаю, сел у окна, приготовился слушать. Батюшка тоже себе чаю налил и стал рассказывать.

Правдивая история, рассказанная батюшкой Алексеем, о череде событий, произошедших в одном из городов северной или восточной провинции

Сам я не местный, я ещё дальше живу. Там и служу. Городок наш ни мал ни велик. Называется как – я помню, да тебе говорить не стану. Что толку? Ты сейчас же забудешь. Много таких городков и на севере Руси, и на востоке. Поставили его века назад казаки-ушкуйники, потом был острог, крепость от диких племён, потом тюрьма для разбойников, место ссылки для непокорных людей. В советские времена был неподалёку промысел, да закончился вместе с советской властью. Ну что ещё? Лес есть. Лес валят, пилят, продают за границу. Те, кто на эту тему встали, – те живут хорошо. Хотя это только они сами так думают. Потому что у них деньги и большие машины. А мы видим: в аду живут. А все прочие – люди бедные. Бюджетники или прислуга у богачей. Есть у нас небольшой монастырь, остался с давних времён. И церковь. Люди не сказать чтобы шибко верующие, но не без креста. А некоторые даже воцерковлённые. Само же общество ещё совсем недавно было словно стая волков. Все друг друга ненавидели. Сильные притесняли слабых. А теперь у нас другое, теперь у нас как на ковчеге Ноя, как в раю, лев обнимает трепетную лань, лисы и зайцы пьют воду рядышком у ручья, такое в воздухе благолепие, что и не описать. И вот как оно всё поменялось.

Был у меня один прихожанин, Олегом зовут. Регулярно окормлялся духовно, исповедовался, советов просил. И такая с ним случилась история. Ехал он по дороге за городком на своей машине, четвёртой модели «жигулей» синего цвета. Вёз жену, младенца Фёдора и дочерь Аксинью подросткового возраста. То ли они ехали на дачу за картофелем, припасённым в погребе, то ли с дачи, то ли ещё с какой оказией. Дорога была пустынна. И вдруг с рёвом догнал их большой чёрный джип. Лесовик, значит. У нас в городке всё сразу всем понятно – по автомобилю. Потому что обыкновенные люди – они на «жигулях», или на «рено», или на старом «пассате», тоже бывает. А которые на большом чёрном джипе – это лесовики. Те, что лес продают, владеют делянками, вбелую и вчёрную рубят и вывозят его. Не сами, конечно, рубят. Они же капиталисты. Или бандиты, так тоже их называют. И они у нас себя считали как белую кость, те, кто на чёрных джипах. А всех остальных – неграми. И в лучшем случае презирали, а иногда и тешились. Большой чёрный джип стал забавляться с синими «жигулями». То выскочит вперёд и затормозит. То сзади едет и подгоняет, чуть в бампер не стучит. То боком трётся. Как кошка с мышкой играет. А дело было осенью. Дорога скользкая. С обочины обрыв – вылетишь и начнёшь кувыркаться. Олег пытается машину вести так, чтобы ненароком не стукнуть большой чёрный джип – потом ведь придётся платить, всегда сам будешь во всём виноватым, полиция или ГИБДД – они слова против лесовиков не скажут. И чтобы самому не погибнуть. Но тяжело ему. А жена вопит, от страха за Олега цепляется, младенец Фёдор плачет, дочерь Аксинья сидит бледная и трясётся. Джип опять вырвался вперёд и тормознул перед «жигулями». Олег не выдержал. Остановил автомобиль на обочине. Вышел, открыл багажник и достал «Сайгу».