Иван Берладник. Изгой

    Бывший купец проворно нырнул в дальний угол и, пыхтя, выволок окованный железом сундук. Мошка обухом топорика сбил замок. Заманчиво блеснули гривны.

    - Ух ты! Княже, глянь! Никак, золото!

    - Не князь ты, - не смея пошевелиться, чтобы не напороться на Миронов меч, охнул Святослав. - Тать ты нощной! Вор! Берладник…

    - Берладник и есть, - кивнул Иван.- Да только не тать и не вор. И не отниму я у тебя последнего, но возьму лишь то, что мне задолжали ты и брат твой за полгода службы!

    С этими словами он принял из рук Мошки холщовый мешок, не считая, ссыпал в него добрую половину содержимого сундучка и, махнув рукой своим людям, вышел на двор, где ждали уже осёдланные кони.

    А Святослав долго сидел неподвижно, глядя на распахнутый сундучок и оставленную берладниками свечу.

3

    Переменчива судьба человечья, что погода весною. С утра небо чистое, а к полудню дождик. А если на рассвете тучи, то белым днём налетит ветерок, да и разгонит - и опять на небе ясно солнышко.

    Недолго пробыл в Городце Остерском Святослав Ольжич. После того, как отъехал Иван Берладник, невмоготу стало тут. Казалось, что каждый горожанин точит на него зуб. Даже взгляды и речи посадника внушали недоверие. И трёх дней не миновало, как, дождавшись лёгкого морозца, который немного сковал льдом лужи и колдобины грязи, выехал Святослав прочь.

    Пробираясь почти без троп, случаем выловив путника и заставив его быть провожатым, через седмицу добрались до Поротвы. Рядом с тем местом, где впадала эта лесная речка в Оку, стоял городок Лопасня. Идти далее вверх по течению Поротвы означало покинуть пределы вятичских земель, где по приказу Давидичей за голову Святослава была объявлена награда. Уйдя с Черниговщины, он окажется в безопасности, но покинет свою вотчину. Станет чужаком на той земле, куда занесёт его судьба. И сравняется с Иваном Берладником, который, кажется, с родиной утратил и княжью честь. Поэтому и задержался в Лопасне Святослав Ольжич, примеряя на себя горькую долю изгоя.

    Вот тут-то и настигла его переменчивая судьба. Наутро того дня, когда порешил Святослав объявить детям и дружине, что намерен идти далее, прискакал в Лопасню гонец. Богато одетый, на сытом коне, в дорогой справе, с серьгой в левом ухе, ражий парень - косая сажень в плечах, улыбка на устах - легко взбежал по ступеням крыльца и, сдёрнув с головы шапку, махнул поясной поклон:

    - Князь мой, Юрий Владимирич, тебе, Святослав Ольжич, поклон шлёт и грамотку в придачу!

    Подкосила злая судьба Святослава - едва не задрожали его губы, кривясь в плаче, когда принимал он запечатанный пергамент и срывал печать. От волнения строки плыли перед глазами: «Како бы ся нам видеть с тобою, и в любви и в единстве житие о Христе скончати, и от врагов своих стрещися за един, и друг за друга головы положить. А приди, брате, ко мне на Москов…»

    Святослав дважды перечитал грамоту, веря и не веря глазам. Гонец терпеливо ждал.

    - Что же, зовёт меня к себе Юрий Суздальский? - поднял на него глаза Новгород-Северский князь.

    - Зовёт, - кивнул парень. - Зимой он, слыш, повоевал Новый Торг и прочие города по Мете заял, зоря области врагов своих, Ростислава да Изяслава Мстиславичей. А ныне ратные труды кончил и зовёт тебя на снем.

    «Приди, брате, ко мне на Москов…» - ещё раз прочёл Святослав.

    - А это что за место? Река аль городец? - спросил он осторожно. - Ни я, ни люди мои в суздальской земле не бывали, тамошних мест не знаем…

    - Речка это, - пояснил с чуть заметной снисходительностью гонец. - В Оку впадает там, где Коломна-городец стоит. А на ней вроде городца.

    - А далече?

    - Я проводником буду.

    Юрий Владимирич показал, как умеет ценить союзника-подручника. Гонец прибыл не один - небольшое посольство снарядил Суздальский князь к Новгород-Северскому изгою.

    В тот же день Святослав Ольжич перетряс свои небогатые запасы. Иван Берладник, которого он теперь поминал лишь с досадой и злорадством - вот, не поверил, аки апостол Фома, и поделом! - забрал одних золотых гривен двенадцать, а серебряных и все двести. Не каждый город Руси в год приносил своему князю столько дохода! В сундучке оставалось меньше половины, но, как здраво рассудил Святослав, Долгорукому, только что взявшему Новый Торг и пограбившему города вдоль Мологи, нет нужды в его гривнах. Небось взял в десять раз больше. А подарок нужен. И не простой!

    Святослав глянул в окно. Там под навесом на цепи сидел, поджав под себя лапы, большой нескладный зверь пардус. Его подарили ханы Тюнрак и Камос Осулоковичи, братья его матери, когда приехали осенью. Зимой они уехали, увезя дары, а зверь пардус [13] остался на потеху родственнику. Говорили, что он бегом может догнать любого самого быстрого зверя и охотятся с ним в степи на ланей и газелей. Но тут, в лесной чаще, зверю разгуляться негде, и он всё больше сидел на цепи. Слегка исхудал, но ещё был красив и строен.

    Это был дар, достойный великого князя. И через день юный Олег Святославич, гордый уже тем, что нашлось для него дело, поехал впереди отцова поезда в далёкую неведомую Москову, везя для Юрия Долгорукого драгоценного зверя.