Иван Болотников

Перед тем как выехать из боевого городка, тысячу отобранных ратников благословил чудотворной иконой архимандрит Данилова монастыря.

– Мужайтесь, дети. Помните бога, и он дарует вам победу над нехристью.

К Иванке прорвался Афоня Шмоток и протянул маленький кожаный мешочек на голубой тесьме.

– Удачи тебе, Иванка. В поле – ни отца, ни матери: заступиться за тебя некому. Накинь на грудь мою ладанку. В ней землица с родной отчины. От ворога сохранит.

Ладанку от бобыля Иванка принял. Снял шелом и надел мешочек на широкую грудь, обтянутую чешуйчатой кольчугой.

– Может, накажешь чего-нибудь Исаю? Неровен час, – вздохнув, тихо промолвил бобыль.

– Из похода приду – сам все обскажу, – проговорил Иванка и, поправив на голове шелом, выехал вслед за воинами в ратное поле.

Глава 5 ПОЕДИНОК

Хан Казы-Гирей, нервно закусив нижнюю губу, мрачно восседал на коне и, прищурив темные острые глаза, молча вглядывался в свои застывшие боевые сотни.

Непривычно для хана складывается битва. Урусы сметливы. Они, как всегда, не спешат. Багатуры уже давно стоят с поднятыми копьями, а московиты все мешкают.

Сказал с издевкой:

– Презренные трусы! Они страшатся моих славных багатуров.

Находившийся вблизи повелителя Резван-паша, поглаживая рыжую бороду, произнес:

– Московиты – храбные воины. Они вышлют на джигитов достойных наездников.

– Мои багатуры не знают равных во всей вселенной. Один мой Ахмет стоит десятка урусов. Ахмет сильнее барса. Он укрощал тигра и носил па своих плечах дикую степную кобыл и ну. Мой могучий джигит проткнет копьем любого московита и па поднятой руке принесет его к моему шатру. И так будет!

– С нами аллах, повелитель, – опустив глаза и скрывая усмешку, сказал паша турецких янычар.

И вот наконец из укрепленного городка выехала навстречу багатурам тысяча русских воинов.

Замерли татарские тумены, замерла в дощатом городке московская рать. Тысяча сближалась с тысячей.

Тишина – тревожная, изнуряющая. Нет ничего томительнее этих беспокойных минут для обеих ратей.

Одни – защищали святую Русь. Отчизну.

Другие – хотели поработить ее, истоптать конями, испепелить, обесславить.

Ордынцы ждали победы своих багатуров, русские верили в своих ратоборцев. И те и другие понимали: победа вселит в сердца воинов бесстрашие и мужество, придаст новые силы для битвы с врагом, поражение – повергнет в уныние, вызовет ужас и смятение перед грозным противником.

Покуда сближались, Болотников не вглядывался в своих недругов. Он ехал не спеша, спокойно. Почему-то вдруг опять вспомнилась ему первая теплая борозда, отец в белой чистой рубахе, с каплями пота на морщинистом лбу, рано поседевшая сгорбленная мать с узелком в руке. А потом всплыла в памяти Василиса с ее ласковыми глазами, горячими руками и озорной улыбкой. И тотчас обожгла мысль – выжить! Сразить басурман! Иначе не увидеть больше ни мать с отцом, ни Василису.

Победить, победить врага!

И уже забыв обо всем на свете, Болотников весь напрягся, напружинился, словно натянутый тугой лук, и понесся навстречу ордынцам.

Сшиблись. И загуляла кровавая сеча!

Иванка бился зло, остервенело, от его меча замертво рухнул с коня один татарин, другой… Могутного уруса заприметил багатур Ахмет. Свирепо рявкнул:

– Джигитов бить, шакал!

Пригнулся к гриве, наклонил перед собой короткое хвостатое копье и полетел на уруса.

Иванка увидел багатура в трех саженях. Ахмет метнул копье. Болотников прикрылся щитом. Звякнув о металл, копье отлетело в сторону. Всадники разминулись, но тотчас вновь повернули коней. Багатур, издавая хриплые устрашающие вопли, выхватил из ножен длинную изогнутую саблю.

Ахмет был опытный и коварный враг. Он хитер и изворотлив, знал немало великих сражений. Его тяжелая сабля опускалась на головы греков и грузин, персов и армян. Все тело Ахмета в боевых рубцах и шрамах. Он принимал на себя удары каленой стрелы, остроконечного копья и сверкающего меча.

Ахмет твердо верил в удачу и знал – ему сопутствует сам аллах.

Но с московитом он встречался впервые. И при первом же наскоке, почувствовав, как со страшной силой обрушился о его крепкий щит вражий меч, Ахмет сразу понял, что перед ним отважный воин, обладающий богатырским ударом.

Вновь сшиблись ратоборцы. Заслоняясь щитами, взмахнули мечами. Зазвенела сталь, посыпались искры.

Ахмет покачнулся в седле и резко поворотил крня в сторону. Надо перехитрить уруса. Его конь тяжел и не так поворотлив. Следует закружить противника и, улучив момент, поразить его саблей.

Иванка понял, что татарин начинает уклоняться от прямого боя. Тот с диким визгом заметался вокруг Болотникова.

Внезапно поворачивая коня, на скаку ударяя клинком о металлический щит и вновь рванув удила, Ахмет стремительно налетал на Иванку, но вплотную не сближался.

Болотников разгадал хитрость татарина. Потрепал Гнедка за гриву.

– Держись, Гнедок. Не поддадимся на уловку поганого. Держись!