ИВАН БОРОДУЛИН

Минут через двадцать, когда разведчики отправились в очередной поиск за передний край, Терещенко зашел к нам в землянку и пробыл не меньше часа. Мы расска­зали ему о своем путешествии на Донской фронт, а он— о делах в полку. Оказывается, наш взвод вот уже боль­ше месяца делает попытки взять «языка»— и все впус­тую. Ноудачи измучили ребят: разведчики измотали нер­вы, стали терять уверенность в свои силы-, а это хуже всего. Капитан сказал, что он собирается просить коман­дование на несколько дней отправить взвод разведки в дивизионный дом отдыха, чтобы поднять настроение у ребят, отвлечь их от невеселых мыслей.

Дима Дорофеев и другие разведчики вернулись уг­рюмые, злые, подавленные: и на этот раз поиск не удал– ся. К обеду взвод был подмят по тревоге. Когда мы по­строились, начальник штаба полковник Каширский объ­явил, что командование полка дает разведчикам три дня на отдых и всякие личные дела.

—Думать о «языке» запрещается,— добавил капи­тан Терещенко,-—и прежде всего приведите себя в по­рядок. Обтрепались, что смотреть стыдно.

154

Прошли три дня отдыха, но разведчики по-прежнему глядели невесело. Вечером взвод построился, чтобы по­лучить задание. Капитан Терещенко, отдавая приказ, и не вспомнил о «языке» — взвод получил задачу наблю­дать и слушать противника в районе высоты 168. Это было куда проще, и ребята заметно приободрились, хо­тя каждый из нас понимал, что Терещенко попросту удлиняет разведчикам передышку.

Высота 168 находилась за озером, а на пути к ней — почти посредине озера, чуть ближе к противнику — воз­вышался скалистый островок. На него-то мы и прицели­лись. Во-первых, оттуда было рукой подать до враже­ской обороны, а во-вторых, там в расщелинах можно укрыться от минометного и артиллерийского огня. Мы провели на острове несколько ночей, а временами по двое, по трое ходили до самых заграждений противни­ка, чтобы слушать его траншеи. На седьмую ночь трое разведчиков, спустившись на лед, чтобы идти к высоте, наметили на снегу телефонный кабель и следы. Они тя­нулись в сторону нашей обороны, а другим концом ухо­дили к сопке Горелой. Мы решили, что к нашим пози­циям на Орлином гнезде по льду озера подобралась разведка противника с телефонной связью. Отправив двоих ребят предупредить командование, мы решили провод пока не трогать, а когда немецкие разведчики утром пойдут обратно, встретить их как полагается.

Ребята укрылись внизу в нише скалы, защищавшей от ветра, а мы с Ваней Ромахиным остались наверху. Пристально всматриваемся в темноту: в любой момент может появиться враг. Когда стало светать, мы заметили, что в мертвой зоне под высотой Орлиное гнездо у на­шей обороны действительно находятся немцы, но не маленькая группа наблюдателей, а человек восемьде-

PAGE155

сят-сто. Сразу же выпускаем длинные очереди из ав­томатов, даем немцам понять, что обратный путь через озеро им отрезан. Но, к нашему удивлению, гитлеров­цы не стали отходить. Казалось, они не придавали ника­кого значения тому, что за спиной у них появились рус­ские автоматчики.

«Ага,— думаю,— нас не хотят принимать всерьез? Что ж, мы еще заявим о себе, не век же им торчать под нашей обороной!»

Небо посерело, и немцы задвигались. Посылаю Ро­махина вниз привести ребят, но едва связной успел спус­титься со скалы, как гитлеровцы открыли по острову густой минометный и артиллерийский огонь. На мое счастье, мины и снаряды рвались большей частью на южной и западной стороне островка, а на скалу, где я лежал, не упало ни одного снаряда. Я увидел, что с высоты Горелой навстречу своим разведчикам выхо­дит большая группа немцев. Но их тут же загнал обрат­но огонь нашей артиллерии.

Однако немецкая рота разведки двинулась прямо на остров, а мой взвод не мог подняться из-за сильного огня, который гитлеровцы не прекращали ни на минуту. Цепь немецких солдат быстро подошла к острову, и, прячась за камнями, начала подниматься прямо на мою вершинку. Ни убежать, ни спрятаться. Один против целой своры. Ну уж коли отдавать жизнь, то подороже!. Жду еще пару минут и нажимаю спусковой крючок. Ужас! Затвор автомата медленно скользит в пазах. По­нимаю, что виновата загустевшая на морозе смазка. Сорвав кольца с гранат, бросаю их одну за другой в фа­шистов. Становлюсь на лыжи, лечу к обрыву и — будь что будет — прыгаю вниз с высоты примерно пяти-шести А\етров на лед озера. Тут же чувствую сильный

1, :

дар в спину и вижу красное небо, красный снег, крас­ное озеро — все кругом красное. Оказалось, какой-то фриц запустил в меня ракетой. Спас меня плотный полу­шубок. Приземлившись на лед, я услышал треск сломав­шихся лыж и, почти ничего не соображая, маши­нально побежал по направлению к высоте Горелой, занятой противником. Немцы, ослепленные ракетой, ^начала потеряли меня из виду, а потом начали палить в ту сторону, куда я должен был убегать, по их рас­четам. , /