ИВАН БОРОДУЛИН

Много лет я бережно хранил нашу дружбу и, полу­чая на фронте ее теплые письма, отвечал не менее теп­лыми посланиями. Но судьбе было угодно устроить так, что мы встретились только один раз. Это произошло в 1946 году, когда к нам в часть приехала уже известная балерина Кулагина. У нее была своя жизнь, в которой мне осталось место полузабытого знакомого.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ВИЗИТ НА ВЫСОТУ ЧЕЛНОК

В конце апреля наш полк был отведен на отдых в рай­он реки Западная Лица и находился во втором эшелоне до середины июня.

Лето в 1943 году было теплым, почти жарким, и раз­ведчики купались, загорали и порой совсем забывали, что идет война. В середине июня полк получил приказ занять старые позиции, и мы снова оказались на Шпиле. Наши землянки находились в идеальном порядке. Раз­ведчики, занимавшие их, были аккуратными парнями и позаботились о тех, кто придет на смену.

Сразу же мы начали изучать немецкую оборону и определили, что перед нами уже другие части. Не бы­ло «очкастого» фрица, выбивавшего из ручного пулеме­та плясовые мелодии, не было и немецких разведчиков, предложивших нам нейтралитет и таскавших листовки в пещеру на «нейтралке».

Все пришлось начинать сначала, а в первую голову надо было брать контрольного «языка».

Мы стали выискивать слабые места в обороне врага, чтобы наметить объект и начать подготовку к захвату пленного. Дни стояли жаркие, даже в низинах трава вы­горела, стала коричневой и нередко воспламенялась от зажигательной пули. На ничейной земле всегда было' душно от дыма, земля местами почернела, обуглилась, и как только на таких черных пятнах немцы засекали наши зеленые, обшитые травой и мхом, костюмы, то сразу же начинали очередной огневой сабантуй, от ко­

PAGE180

торого не каждому из нас удавалось улизнуть невре­димым.

Лето в Заполярье—самое трудное время для пои­ска. Солнце, не скрываясь за тучи, светит порой по не-(кольку суток подряд, и если ты в это время в разведке, то прежде всего думай, как укрыться, слиться с землей. Гели у тебя не хватило терпения и ты быстрее чем надо эдтянул ногу или резко приподнял голову, то это дви­жение может стать последним, а задание невыпол­ненным.

Через два дня мы вышли на операцию. На этот раз проникнуть во вражескую оборону было решено на са­мом укрепленном участке, в районе высоты Челнок, все­го лишь в 800 метрах от нашего переднего края. В груп­пе захвата — четверо: Ромахин, Верьялов, Ерофеев и я. Остальные располагались недалеко от проволочных награждений, готовые в любую минуту открыть огонь.

В центре высоты Челнок оборона была укреплена на­столько, что нечего было и думать проникнуть сквозь шесть рядов колючей проволоки на рогатках и две спи­вали Бруно. Но вот правый фланг обороны немцев на высоте Челнок упирался ц озеро. Его каменистый берег мы и выбрали для того, чтобы пробраться в глубь обо­роны противника, а оттуда по ходам сообщения подойти к любой точке переднего края за спиной немцев, сидя­щих в окопах.

Решаем, что все шестьсот метров вдоль проволочно­го заграждения, за которым стояли гитлеровские часо­вые, надо одолеть, пока солнце светит с востока, то есть немцам в глаза.

Выход назначили на вечер, если, конечно, можно на­зывать вечером время, когда солнце светит вовсю, и не думая закатываться. Группа прикрытия ушла часа

не три раньше, чтобы занять условленные позиции. Наши маскировочные костюмы, сделанные из мха и травы, походили на меховые шубы. Примерно полкилометра мы прошли быстро и незаметно, но вот оставшиеся 200 метров до проволочного заграждения ползли шесть с лишним часов. Прежде чем подтянуть ногу или пере­местить руку, приходилось внимательно осматривать участок земли, чтоб не стукнуть камнем, не хрустнуть стебельком. Нельзя разговаривать даже шепотом, нель­зя сопеть и делать глубокие вдохи и шумные выдохи.

Скосив глаза вправо, я увидел, что немецкий часовой у дзота щурится от ярких лучей солнца, то и дело ко­зырьком прикладывает к лицу ладонь, осматривая сек­тор наблюдения. Мы ползли на расстоянии двух метров друг от друга. Каждый знал, что малейшая его оплош­ность сразу же вызовет тревогу у немцев и те незамед­лительно прошьют подозрительное место автоматной очередью. Это обстоятельство держало нас в величай­шем напряжении. Почва вдоль проволочного загражде­ния не была одинаковой по цвету. Когда до цели остава­лось метров сорок, встретились совершенно голые чер­ные камни, на которых наши зеленые шубы отчетливо выделялись, но, к счастью, мы уже прошли зону наблю­дения часовых.

Миновав опасное место, мы начали подниматься по отлогому склону к видневшейся впереди траншее. Это был ход сообщения с передним краем. Удивил идеаль­ный порядок, траншея была даже посыпана желтым пе­сочком, словно фрицы специально ждали гостей.

Первым в траншею спрыгнул Николай Ерофеев, за ним я, потом Верьялов и последним — Иван Ромахин, который должен был обеспечить прикрытие на случай появления немцев со стороны замлянок.

1й2