Иван-чай: Роман-дилогия. Ухтинская прорва

— Психологический момент, — повторил инженер Бейлин, подхватив Николая под руку. — Пока немцы преследуют группу Шумихина, нам нужно заходить в тыл… Вы ориентируетесь в местности? Куда проще догонять немца, даже если он с автоматом, чем встречать его лицом к лицу с охотничьими ружьями. Понимаете? Надо не упустить острый момент. Можно сесть диверсантам на плечи, даже вполне вероятно…

Николай резко обернулся. Люди ждали.

— Овчаренко!

Алешка оказался рядом, с автоматом в руке. Непривычно-серьезный, будто повзрослевший на десяток лет.

— Лети с Шурой к Шумихину! Передайте, чтобы отходил быстрее, не терял людей, слышишь? Но и отрываться от фашистов не смел! Все понял?

— Так точно!

— На рожон не лезь! Убьют — все дело провалишь. Шура, смотри за ним!

Алешка кивнул девушке и бросился в кусты. Зеленый подлесок зашуршал и, пропустив связных, сдвинулся плотной стеной.

На всякий случай оставив здесь, у болота, засаду из четырех охотников с ружьями, Николай поднял весь заслон — человек в двести.

Автоматные очереди не прекращались, постепенно откатываясь к поселку. Сейчас весь отряд Горбачева был на левом фланге немцев. Оставалось покрыть два километра вдоль болота, чтобы зайти к ним в тыл. Тогда можно внезапно ударить из леса, биться врукопашную…

Впереди бегом продвигались охотники с ружьями, Николай с пистолетом, Глыбин с автоматом и шофер каротажной машины с малокалиберкой. И те, что, по древнему обычаю, держали в руках колья и рабочий инструмент, шли за ними доверчиво, смело.

Треск валежника, шум листвы, усталое дыхание людей вокруг заглушила череда взрывов у первой буровой.

— Нажмем, братцы! — с тревогой закричал Николай, оборачиваясь к людям. И, пока он на секунду замешкался, многие опередили его.

Лес расступился неожиданно. Начинались вырубки в полукилометре от поселка. Выскочив на опушку, Николай придержал шаг.

Большая группа диверсантов рвалась по времянке к домикам поселка. Пестрые десантные плащ-палатки трепыхались за их спинами.

— А ведь заберут поселок! — проскрипел зубами Николай.

Но Шумихин, как видно, дальше отходить не собирался. Ружейные выстрелы участились, немцы вдруг залегли в кучах пней, оставшихся с осенней корчевки.

— Вот ведь! Дойми их теперь! — выругался Глыбин.

— Пусть сидят! Главное, не они нас прижали, а мы их…

Часть немцев переползла назад, к пням, обнаружив в тылу отряд Николая. Человек пять привстали, короткой перебежкой двинулись к лесу. И не успел Николай положить людей, как откуда-то сверху, с неба, треснула автоматная очередь. Словно парусину кто разорвал: длинно и яростно. Нескольких автоматчиков выкосила одна меткая очередь.

Стреляли почти в упор, но кто и откуда — понять было никак невозможно.

Наступила минута затишья. И Николай из кустов вдруг заметил, что весь шумихинский отряд переползает к пням, окружая немцев. Вместе с Шумихиным оказался Опарин. Он куда-то указывал, протянув руку вперед. Видят ли их немцы?

— Куда ползут? Куда лезут, черти? — выругался Николай. — Не нужно сейчас это…

Отвлечь немцев на себя?

— По пенькам — огонь! — неожиданно во все горло закричал Николай.

Там заорали «ура», сотня шумихинцев бросилась к пням, мелькнули широкие плечи Опарина, и Николай вдруг увидел, как навзничь упал Шумихин.

Убит? Ранен?

Люди бросились к нему, в воздухе замелькали колья и ломы, страшная брань потрясла небо.

— За мной! — дико закричал Николай, уступив наконец сдерживаемой ярости, метнулся вперед.

«Шумихин! Как же ты?..»

Перестрелка сбилась, стала беспорядочной, слепой. Трещал валежник. Кто-то натужно, с хрипом дышал у плеча, намереваясь обогнать Николая. Тяжело топали сапоги.

У самых пней человек в один прыжок вырвался все же вперед, расстреляв магазин, перехватил автомат в руку, как палицу.

Он успел еще ударить раз и два и вдруг начал валиться, все еще шагая вперед.

— Глыбин! — закричал Николай.

Тупой и страшный удар в плечо потряс Степана. Но он встал на ноги, услыша окрик Горбачева. Он сделал еще два шага вперед…

Ох как не хотел в эту минуту умирать Глыбин!

Протянутыми вперед руками он ухватился за землю, но земля вздыбилась черным смерчем, рассыпалась, и руки провалились в пустоту. Последним усилием Степан сделал еще третий шаг и начал валиться в торфянистую растоптанную мякоть.

Николай выстрелил наугад в ближайший куст. Стал на колено, схватил Глыбина за руку. Кто-то склонился рядом, рвал застежки на груди Степана.

Свалка впереди почему-то прекратилась. Немцы врассыпную бежали к лесу.

Вдоль дороги шквальным огнем ударили ручные пулеметы. Тяжело переваливаясь по лежням времянки, приближались автомашины ликвидационной группы.

— Живой еще Степан… — услышал Николай голос Смирнова.