Иван-чай: Роман-дилогия. Ухтинская прорва

Минут через пять Трейлинг держал в руках конверты, адресованные в Усть-Вымь, Весляну, Усть-Ухту и Переволок. Он отобрал два из них и приказал распечатать, но ничего интересного не обнаружил.

— Видите, даже не требуется снимать копий, — усмехнулся Георгий Карлович. — А вы уже имеете полсотни рублей… Этак я могу еще и передумать.

Чиновник грустно покачал головой. Все произошло как-то неожиданно, и вот он уже полностью оказывался во власти этого породистого господина, который бросался деньгами и, вероятно, мог в любом случае съесть живьем всякого маленького человека.

Трейлинг между тем выложил две синие бумажки на стол и вдруг заметил стопку телеграфных бланков.

— Не было ли интересных телеграмм? — спросил он.

«Пропади все пропадом!» — вздохнул хозяин и достал из стола две телеграммы.

Георгий Карлович отложил одну из них и, прочитав адрес второй, стиснул зубы, чтобы сдержать бурный приступ торжества.

Телеграмма была адресована в Усть-Ухту промышленнику Гарину. В ней сообщалось о смерти тетушки, не оставившей завещания.

«Не помогли ли старухе отправиться на тот свет?» — усмехнулся Георгий Карлович.

— Благодарю… Кажется, ничего интересного нет… Значит, сделку будем считать вступившей в силу. Вот мой адрес…

Начальник почты сидел недвижимо, сжав голову кулаками, и потерянно рассматривал чернильную кляксу на вылинявшем сукне своего служебного стола.

В этот же день фон Трейлинг отправил в Москву телеграмму следующего содержания:

«…Москва, Биржевой проезд, 13. Управляющему конторой нефтяных промыслов Великой княгини Марии Павловны.

Выражаем соболезнование поводу кончины известной вам родственницы Екатеринбурге. Просим принять участие в похоронах и устройстве наследства.

Трейлинг».

Дела были закончены как нельзя успешно. Георгий Карлович поспешил на пристань.

До Вычегды пришлось ехать в деревенской телеге. Когда Трейлинг садился на пароход, к берегу причалила небольшая лодчонка с полотняным тентом. Из лодки вышел незнакомый человек с черной бородкой, в высоких охотничьих сапогах и остановил мужика, что подвозил Трейлинга к пристани. Они стали ладиться. Потом мужик развернул подводу и вынес из лодки небольшой чемодан приезжего.

Человек с бородкой нервно курил трубку, грустно посматривал на пароход, готовый к отплытию.

«Тоже какой-нибудь ухтинец!» — с пренебрежением подумал Трейлинг и пошел в каюту.

Человек, стоявший на берегу, был Гансберг.

Конечно, было бы во всех отношениях приличнее и удобнее взять от Усть-Выми каюту первого класса и приехать в уездный город сообразно своему званию горного инженера, но обстоятельства вынуждали к более скромному образу жизни. Ответ из Петербурга задерживался, компаньоны молчали, денег не было. И тем не менее пришлось согласиться на эту неблизкую дорогу до Яренска в поисках затерявшегося груза.

Гансберг не верил, что трубы и штанги могли действительно затонуть на безымянном вычегодском перекате. За этими сведениями скрывалась какая-то грязная сделка, и важно было ее пресечь. Как это удастся сделать — Гансберг еще себе не представлял, однако думал обойтись без денег.

Многодневный путь в самое прекрасное время года, с рыбалками и тихими ночевками у костра, успокаивал нервы. Александр Георгиевич уже настолько привык к лесам, к диким скалам этого чудесного края, что приближался к цивилизации с чувством непонятного предубеждения.

Последние сообщения газет говорили о некотором успокоении политических страстей, и это было приятно Гансбергу: в русскую революцию он не верил. Но сведения оказались ложными. На сереговских солеварнях снова произошел бунт, и по этой причине Гансберг не счел возможным там останавливаться. На берегу видел десяток полицейских и жандармского офицера, прибывших для пресечения беспорядков. В деревушке Ляли слышал о подробностях дела.

Оказывается, солеварам снова урезали расценки, и они ответили на это забастовкой. Не обошлось, очевидно, и без подстрекательства. После длительного перерыва на заводах снова появились революционные листки, подписанные «РСДРП». Прокламации эти, по словам очевидцев, были изготовлены весьма примитивно и конечно же выпускались где-нибудь поблизости. Полиция безуспешно «рыла землю», однако злостных разносчиков крамолы найти не удалось…

В Усть-Выми Гансбергу без особого труда удалось обнаружить пропавший груз.

Они прибыли в село рано утром. Черные дворики на высоком берегу и каменные церкви с зарешеченными оконцами — все плавало в густом белом тумане. От реки несло холодом. Над сонными берегами стояла глубокая тишина, в селе — ни голоса, ни огонька, ни собачьего лая.

Лодка мягко толкнулась в илистую кромку берега. Александр Георгиевич шагнул на теплый травянистый скат и заметил неподалеку мокро поблескивающую груду железа. Беглый осмотр не оставил никаких сомнений: клеймо заводчика Дорогомилова, строго рассчитанный подбор труб и долот согласно договору определенно доказывали, что это был груз, адресованный на Ухту.