Иван Дорога

Средняя школа вообще показалась мне странным местом, при том что в ней работала моя мать. Допустим учителя здесь вели себя так словно я им чем-то обязан – хотя мне казалось, должно быть наоборот. Они быстро разделили класс на условные подгруппы и нашли в себе силы на одних смотреть с восторгом и умилением, а других не принимать в расчет хотя бы в близкой степени. При том, что я частенько слышал от отца фразу «истина рождается в диалоге», те же учителя этого самого диалога не искали. Им проще было сказать мне замолчать, чем разъяснять абсолютно непонятные мне, но очевидные для них самих вопросы. Тогда школа – этот черно-белый мир, за успеваемость в познании которого выставляли оценки от одного до пяти, показался мне совершенно дурацким. Но необходимость его изучения продолжала довлеть надо мной, и я решил удовлетвориться средним значением предложенной шкалы. Все остальное время тратил на практическое изучение окружающего мира.

Самостоятельная практика в конце концов сводилась к двум направлениям: компания мне подобных, а таких оказалось достаточно, и девчонки, точнее нервное стремление довести хоть какую-нибудь из них до греха. Если верить французской поговорке, то в процессе поиска причин, «Ищите женщину!», но в школьные годы, сам поиск женщины обернулся для меня, целым ворохом причин, и как правило не без вреда для организма.

Вино или портвейн, хотя годилось и все остальное, что способствовало раскованности в общении с женским полом. Драки до кровавых соплей и синяков за школьной котельной – для самоутверждения и репутации – но в конце концов для благосклонного отношения к себе слабого пола. В общем – деформированные романтические мифы на практике. Времена не помеха чтобы назначить себя рыцарем, какую-нибудь Наташку и параллельного класса – принцессой, а нагрубившего ей одноклассника великаном. Но вместо отрубания головы, просто разбить ему нос или, что тоже бывало – потерпеть фиаско и уйти с поля брани с синяком или парой ссадин. Так или иначе все в контексте средневековых легенд и с той же романтической бессмысленностью и рвением, которые практиковал Дон-Кихот.

Внезапно наступившая юность, так же не отличалась устойчивым вектором развития, скорее это была прежняя колея, но с большей наглостью и прибавившимся опытом. Моя юность не знала и не хотела ничего знать, но кричала, требовала и искала повод для обид. Ко всему прочему у меня этот период выпал на 90-е годы и вместо того чтобы знать, я со всей своей кипящей страстью вдруг захотел иметь. А рекламные ролики, только распаляли этот аппетит и указывали, что конкретно я хочу.

Теперь 90-е годы принято называть «лихими». Пожалуй, соглашусь. Но кроме прочего по тому что это была моя юность и случись она допустим, в-десятых годах уже нового века, я бы согласился точно так же – юность всегда лихая. Дело еще и в том, что в сельскохозяйственной провинции, в отличии от обеих столиц и промышленных городов, для того лихого разгула что транслировался по телевизионным каналам, не было его объективных причин. То есть такой по тем временам новаторский и дерзкий подход к предпринимательству как например рейдерский захват завода, здесь осуществить не представлялось возможным. Нет завода – нет захвата, да и люди совсем другие. Здесь в провинции 90-е отметились на теле рассыпавшейся на куски страны иначе и хоть подход был не таким масштабным как в более цивилизованных центрах, но все же он нашел свое место.

Еще вчерашние директора совхозов, коммунальных хозяйств и предприятий, обслуживающих сельхоз технику – ревностные поборники коммунистических ценностей, а ныне новорожденные предприниматели, не стояли на месте. Они активно занялись приватизацией вверенной им вотчины, а после с легким сердцем распродали все возможное имущество. Таким образом провинция перевалила в новый век на фоне пост-апокалиптического пейзажа. Люди остались с недоумением на руках словно дети с найденным на улице щенком – и бросить нельзя и дома не обрадуются. К тому же в обстановке лишенной всякого намека на демократическую эйфорию, о которой так много говорили в больших городах (конечно если верить телевидению). По словам отца, это время лучше всех описал зоотехник Степан Сычев, на последнем собрании совхоза по поводу торжественного вручения ваучеров, который сказал: «Демократия – это конечно дело хорошее, но на хера было на ферме окна бить?!».