Иван Дорога

До сих пор не понимаю, что держало нас вместе, потому как настолько разные характеры нужно было еще поискать. Например, чего стоили два Дмитрия, точнее одного мы всегда звали Димой, а другого Димон, и никто из нас и подумать не мог обратится к ним иначе. В их конкретном отношении для нас это были совершенно разные имена, а уж люди… Димон – резковатый чуть нервный тощий блондин среднего роста, всегда с колким словом наготове и быстрой сообразительностью. Насколько помню, у него раньше нас всех появилась девушка. В то время как Дима – большой высокий и дико нудный, с самого малолетства стриженный почти на лысо, но с дурацкой полосой волос над лбом, изображающей челку. Если он чуть обрастал это было почти незаметно, но, когда обновлял прическу и приходил на очередные наши сборы, сразу звучал контрольный вопрос: «Брат стриг?», и не дожидаясь его невнятного ответа все начинали хохотать. А вообще Дима не отличался глупостью и, если бы не его слабая инициативность, в интеллектуальном смысле он вполне мог бы заткнуть нас всех за пояс. Кроме того, его родители освоили частное предпринимательство и не бедствовали. С некоторых пор они, занимались мелкой розничной торговлей на местном рынке, так что и в материальном смысле Дима имел приличную фору, но от чего-то ей не пользовался. Еще компанию наполняли Леха и Саня, эти вообще очень сильно походили друг на друга. По этому поводу даже ходил слух, будто папаша у них один, при том что они не знали своих отцов и воспитывались матерями (кстати подругами). Что еще особенного о них сказать – я очень редко их видел порознь. Вместе уходили, вместе приходили, жили по соседству и дружили можно сказать с пеленок. Не знаю отмечал ли кто-нибудь кроме меня нечто подобное, но они всегда были одеты лучше, чем все остальные, опрятнее и может быть с большим вкусом. И вообще тогда глядя даже на незнакомых мне сверстников, по одежде я легко определял, кто воспитывается в полной семье, а у кого только мать (это практически всегда подтверждалось). Но как бы то ни было и Саня и Леха и развивались нормально, и компанию всегда поддерживали, и постоять за себя могли.

Что касается моего семейного положения, для начала нужно отметить такую как мне кажется важную вещь – я у родителей не только единственный, но и поздний ребенок. Отцу исполнилось сорок два, а матери тридцать восемь, когда я родился, а в остальном, мне думается я ничем особенным от сверстников не отличался. Внешность тоже обыкновенная: рост чуть выше среднего, глаза голубые, волосы русые, в общем со всех сторон русский. Если обратиться к особенностям характера, то я скорее считал себя неким наблюдателем, и не особенно любил впутываться в гущу событий и может от того каждый раз оказывался именно в ней? Кроме того, события, происходящие вокруг казались мне не особенно насыщенными и любовь к их приукрашиванию с малых лет нашла во мне свое место – проще говоря – любил я приврать, но без фанатизма и только по мелочи. Иногда в пылу разговора мог скатиться к глупости в суждениях, но только со сверстниками и никогда в компании старшего возраста, от этого имел репутацию довольно воспитанного. Это конечно заслуга родителей – они у меня представители сельской интеллигенции, к тому же бывшие городские. Отец инженер-технолог в совхозе, мать заведующая учебной частью в школе. Нужно сказать с родителями мне повезло. И дело конечно не только в их воспитанности или образованности, хотя и этого умолять не стоит. Но их союз, как мне кажется, создавал нечто такое чего не было допустим в семьях моих друзей, как бы высокомерно это не звучало.

Моя мать имела репутацию довольно строгой, что в том числе подчеркивал ее внешний облик. Ее фигура была худой, лицо и походка выражали сдержанность, она носила строгие платья темных тонов и единственное что можно отнести к намеку на легкомысленность – это ее волнистые пышные волосы, даже при условии, что чаще она собирала их в хвост. Ее манера говорить отчетливо и ясно действовала на окружающих магически, ведь даже взрослые цельные личности при общении с ней машинально выпрямляли спины и приобретали некую проявленность, без размытых черт в собственном образе. Но когда она пересекала порог нашего дома, то всё что казалось неприступным напуском моментально отзывалось неким бережно сохраненным теплом.

Отец, среди односельчан считался дельным советчиком и носил репутацию твердого и вдумчивого специалиста. Но оказавшись дома становился не то что бы мягким, скорее адекватно смотрящим на каждый возникший вопрос, рассматривая его отдельно от уже сложившегося мнения. Проще говоря не отмахивался.