Иван Дорога

Хохот разнесся по окрестностям гулким эхом, а когда мы перестали ржать (все кроме Димона, тот надсадно давил из легких воздух растянув в улыбке рот, так что не было слышно звука, но по лицу потекла слеза) Люба повернулась ко мне и с серьезным и непривычно наивным для нее видом не громко спросила, что случилось с Димой. Я пожал плечами и объяснил, что Дима любитель разного рода заговоров, «тайных знаний», предсказаний и мистики и от того, когда он перебирает со спиртным он все это исторгает в качестве сумятицы и просто набора не связанных между собой предложений. Люба кивнула и повторив: – «Исторгает…», посмотрела в сторону уже уходящего куда-то в темноту Димы. Я же тем временем не мог оторвать глаз от ее груди, для ее шестнадцати лет довольно выдающейся…из выреза оранжевого топика.

Среди по-настоящему ночной темноты, подсвеченной несколькими слабыми фонарями, раздалось разбавленное писком расстроенного микрофона «Раз-Раз…», и послышались более приглушенные звуки музыки – началась дискотека. Все приободрились, но остались на местах, ведь каждому известно о том, что не стоит идти в пустой зал. Иначе это будет говорить о пришедшем либо что он рано и сильно пьян, либо что хуже ему одиноко (ведь это в контексте подросткового «наплевательства», никак не сопрягается с протестом, ведь протест любит легкость). А мы и не спешили. У нас было две бутылки вина и свежий повод для веселого разговора, который оставил после себя Дима, кособоко ушедший в майскую ночь, как последний поэт.

Спустя около десяти минут, под усеченным конусом желтого фонаря у входа на рынок вновь появился Дима. Он нервно осмотрелся и быстро пошел к нам. Как только он приблизился мы осмотрели его и напряженно умолкли. Вид его был взвинченным, голова мокрой, лицо красным, а в руке лежало горлышко разбитой бутылки.

– Ты чё красный? – тихо спросил Димон.

Но Дима только бросил горлышко бутылки в темноту за прилавок, снял куртку и вытер лицо и голову краем задранной кофты. Встряхнулся, вновь надел куртку и уселся на то же место, которое занимал прежде.

Выдержав паузу недоумения, все мало по малу попытались начать какой-то другой разговор, но тут на рыночную площадку выбежали двое: Виталик, уже здоровавшийся с нами прежде и его друг Сема. Они быстрым шагом подошли к нам, когда Сема громко спросил:

– А где этот ваш…?! – и упершись глазами в опустившего взгляд Диму, умолк и тут же добавил, – тебя сейчас у колонки не было?

Дима смял лицо и молча отрицательно покачал головой.

– Куда ему, он же в дрова… – находчиво объявил Димон.

– А что случилось? – спросил я.

– Да вон Виталик на колонке воду пил, а ему кто-то из темноты по черепу бутылкой заехал! – Рядом стоял Виталик и прижимал какую-то тряпку к левой части головы.

– А че к нам-то? – поинтересовался Саня.

– Да Виталик говорит чего-то не поделили с Димой, а тот боец тоже был лысый и в кожанке опять же… – с каким-то виноватым видом сказал Сема.

– Ну наш то не совсем лысый! – весело и громко заметил Леха и кивнул в сторону Димы. – все вновь расхохотались, заглушая скрежет Диминых зубов.

– Ладно пацаны – извиняйте! – подняв ладонь вверх сказал Сема и исчез в темноте увлекая за собой раненого Виталика.

Дождавшись, когда «изыскатели справедливости» скрылись с глаз, все вопросительно уставились на Диму.

– Хорошо стоял… – сказал Дима, пожав плечами и странно коротко улыбнулся.

– Отморозок. – негромко и словно невольно сказал Леха.

Каждый поочередно покачал головой глубоко вздохнув, а Димон объявил, очевидно стараясь сменить настроение пространства:

– Ваня наливай! Есть там еще что-нибудь?!

Быстро выпили и разделившись на небольшие группы не спеша поплелись к дому культуры.

На широкой площадке около клуба отиралась довольно большая, празднично одетая толпа. Мужики в рубашках и пиджаках, некоторые даже при галстуках, а женщины в платьях. Люди стояли в основном молодые и уже порядком выпившие. Мы подошли ближе и нам на встречу вышел Макс – какой-то брат Сани, через седьмое колено, в общем родственник. Поздоровался и на мой вопрос, что здесь происходит, насмешливо улыбнулся и ответил:

– Поролон женился!