Иван-дурак

Леша не знал, что у Вити Булда наблюдается необыкновенная тяга к спорту и семейной жизни. На работу он приезжал на велосипеде и в велосипедном шлеме. Велосипед он часто затаскивал прямо на этаж, где был расположен кабинет Антона, потому что боялся, что внизу, в вестибюле, его сопрут. Наверное, велосипед был дорогой. А в речи Витя Булд повсеместно ссылался на свою никому не известную супругу. «Моя супруга, например, говорит, что кур можно доить». Странность была, впрочем, не в этом: у супруги Булда, то есть мадам Булд, было все время разное лицо. Но имя одно и то же: Наденька. Как у супруги Владимира Ильича. Наденька то возвращалась с Кубы, где почему-то отдыхала одна, то она ваяла глиняные горшки, которые выставляла на каких-то выставках, то мастерски варила картошку, как никто не умеет.

Раз в год Антон видел издали эту Наденьку на какой-нибудь тусовке. Но на следующий год она была как бы уже другая. То она была худая и длинная, лет двадцати с небольшим гаком девица. То вдруг становилась тридцатилетней. Но старше тридцати не была ни разу. И так продолжалось много лет.

И как-то Антон вдруг понял, что это были совершенно разные бабы. Всегда молодые, которых Булд, которому было уже далеко за полтинник, где-то кадрил и приводил к себе жить. По-видимому, они были все приезжие, бездомные. Пожив у Вити, очередная бездомная Надя сбегала дальше по жизни, а Булд находил в парке или на вечеринке другую и приводил ее под именем супруги жить в свою однокомнатную квартирку.

Настоящей жены у Вити никогда не было. И кто знает, может, он страдал от этого.

– Наш эстетический и креативный директор Илюша Натюрморт, – поклонился Антон Хавчик в сторону Илюши.

«Гы-гы, «натюрморт», яка смешна фамилия», – остроумно подумал Леша, как ему показалось, не вслух. Но все услышали. Ну, и ладно, Леша был неинтеллигентный человек, если смешно, то он смеялся.

Натюрморт напоминал директора ресторана в каком-нибудь Геленджике. Южный мужчина, с пышной бородкой, в которую хотелось воткнуть елочную игрушку, и с пузиком, но мельче Булда ростом. В демократичных полотняных брюках.

–– Илюша Натюрморт – это фигура, олицетворяющая современное искусство, из табуретки он может выжать столько денег, продав ее на аукционе, сколько иной не выжмет из Айвазовского. Он – это умение развести клиента. Только Илюша умеет взять деньги у Кремля на антикремлевский проект, сделать его и еще раз взять у Кремля, чтобы проект закрыть. Да так, что Кремль даже не поймет, как его развели! Это гений…

Выслушав этот панегирик из уст руководителя проекта, Илюша Натюрморт довольно улыбнулся, показав желтые, стертые посередине, зубы.

–– И, наконец, программное обеспечение – Леша Гаврилов, – представил Антон нашего героя.

Вежливые люди промолчали. Программист – что с него взять. Леха, безусловно, относился к числу таких товарищей, про которых в Интернете пишут одну фразу: «Кто все эти лю-ди?» То есть он был Никто. Пустое место. Подвигов за ним не водилось. У Кремля он ни разу ничего не брал. Он даже не знал, с какого входа туда заходят. И вообще, Леша ни разу не выходил за пределы своей страты, как не выходит за ее пределы весь русский народ.

–– И есть еще славный мальчик, он руководит восемнадцатью миллионами свободных блоггеров, объединенных в Живой Журнал. Он сдаст этих блоггеров нам в аренду по сходной цене. Зовут этого замечательного владельца свободных блоггеров Аркаша Ворд. На его счету много удачных проектов.

Аркаша, который сидел в углу, встал и поклонился. На макушке у него оказалась кипа, которую он прикрепил к голове большой пластмассовой скрепкой.

«Гы-гы, еще одно фамилие», – заметил Леша, воровато оглядываясь на своих новых коллег. На этот раз никто не услышал.

Еще Леша про Аркашу злорадно подумал: «Типичный песдабол», продукт саморекламы». «Сниффера от стаффора не отличит».

–– А где наша социология? – вдруг удивился Илюша Натюрморт. И все рассмеялись.

–– Наверняка опять сцепилась с гаишником, – предположил Антон.

–– Не завидую тому гаишнику, – широко улыбнулся Булд.

Представив всех друг дружке, Антон вольготно уселся в кресло, рядом с Алексеем. И тогда Алексей тихо спросил его: «А про что будет игра?»

И Антон, слегка покрививши рот, так же тихо ответил: «Игра будет про большие перемены». «А когда у нас будут эти перемены?» «Когда мы их сделаем». «По-моему, перемены сделать нельзя, – авторитетно заявил Леша. – Они или возникают или не возникают. Скорее последнее». «Это тебе так кажется», – недовольно буркнул Антон Марсович. А потом добавил:

–– Что ты разоделся как на похороны?

Леша понял, что его шикарный костюм тут не оценили.

В этот момент дверь широко распахнулась, и в зал тяжелой птицей влетела женщина в развевающихся одеждах. Она была того возраста, про который говорят: «еще молодая». Длинный шелковый шарф обвивался вокруг ее мощной шеи. Но удавить ее, как Айседору Дункан, было бы невозможно.

–– Простите, мои хорошие, везде пробки-пробки, еле добралась.

Все кинулись поднимать с пола ее сумочку, которую она почему-то уронила, и разом потеряли путеводную мысль.