Иван-дурак

–– Никогда не слышал об этом, – признался Антон. – Сплетни, должно быть.

–– Я не вижу, Антон Марсович, в этой стране повода к неудовольствию и народному возмущению, – опять завелся Илюша. – С тех пор, как на подмостках всех театров страны идет революционная драма «Колбаса», поставленная Егором Гайдаром в 1992-ом году, население ни разу не бунтовало против Режима. Население справедливо считает, что у него все есть. Вот, в 91-ом, когда не было колбасы, люди вышли воевать, как им показалось, за свободу. Свобода и колбаса переплелись в сознании масс. А сейчас, когда всего полно, кто пойдет воевать? Деды маньячные с красными флагами? Помрут по дороге. Хочу остановиться на ваших последних тезисах: нужны модераторы, большие настоящие деньги и вменяемые лидеры. Отсутствие хотя бы одной из этих составляющих, и замысел летит к черту.

–– Так-так-так-так….– забарабанил пальцами по столу Антон. – И ты не веришь в наше дело?

–– Есть такая профессия – делать то, во что не веришь. Это профессия политтехнолога.

Все засмеялись.

–– Нельзя делать то, во что не веришь, – парировал Антон Марсович.

–– В идеале да, – согласился Илюша. – Но я циник. И из-за денег я часто делаю то, во что ни на грош не верю. А вас я просто опускаю. В смысле, опускаю на землю. И сообщаю вам, что есть только один способ вытащить людей на улицу – это создать страну Эльдорадо, а потом отнять страну Эльдорадо.

Все перестали шептаться и хихикать и прислушались.

–– Сначала людям надо НЕЧТО волшебное всучить, а потом, когда они привыкнут к нему, обживутся в нем – тогда отнять. И вот тогда, когда они возмутятся, можно будет их вытащить на улицу. А нынче – посмотри в окно: троллейбусы ездят, свет горит, граждане закупают продовольствие, готовясь к очередному празднику. Где тут революционная ситуация? Кто пойдет голосовать за нашего кандидата? Да и есть ли у нас кандидат?

–– Да речь не идет о выборах, – тихо сказал Антон Марсович. Мы с ними успешно справились в прошлом столетии. В них никто больше не верит. Поэтому проблема отпала.

–– Ну, и пгавильно, батенька! – заскоморошничал Витя Булд. – Поскольку наш народ в условиях демократии голосовал бы или за коммунистов или за фашистов, нам стало ясно, что выборы надо осквернить и упразднить, как опасную игрушку. Правильный капитализм через выборы в нашей стране не построишь. Вспомним слова Бернарда Шоу: «Демократия – это значит, что власти уже не назначаются горсткой развращенных, а выбираются невежественным большинством».

–– Ну, спасибо, что объяснили! Куда мы без вас, – осадил его Антон Марсович. – Выборы у нас под контролем. Когда мы работали на другую сторону, преемник был правильно спрограммирован и вовремя введен в эксплуатацию. Нами был использован глобальный советский миф о «хорошем кагэбэшнике», о честном самоотверженном парне, которые сохранились только в недрах тайного ордена КГБ-ФСБ. Мы раскручивали фигуру Андропова, потом подложили под нее ВВП. Набросили тень великого на малое и получили хороший результат. Теперь речь идет о принципиальной смене парадигмы. Проект «хороший кагэбэшник» окончательно протух. Кагэбэшники оказались такими же продажными, как и менты. Глобальный миф о спасителях России из лубянского ведомства сдулся. И заказчики теперь другие.

Антоша забарабанил пальчиками по стеклянной поверхности стола, выбивая неизвестную мелодию. Хорошо выбивал. Душевно. Неожиданно Леха понял, что это «Варшавянка».

На-бой кро-вав-вый,

Свя-тый и прав-вый

Маршш, мА-арш впер-ре-оод,

Раб-боччий нарррод!

Когда музыкальная пауза закончилась, Антон Марсович очнулся и продолжал:

–– Хотел бы уточнить распределение ролей еще раз. Политический сценарист в нашем проекте – Витя Булд, а не вы, Илья. Я – организатор, финансист, я держу связь с заказчиками. А вы, уважаемый Илюша, если не возражаете, работаете на этом проекте постановщиком гадостей. Вы должны уметь, и вы это умеете, рассмотреть любую пакость под углом эстетики, а не этики, и изобразить ее как артефакт. То есть как акт искусства. Потому что если говну не придать художественную форму, то оно и будет просто говно. Только то, что прошло через эстетическую обработку, вызвало шквал эмоций, усваивается обществом и воспринимается как факт. Остальные события, не отраженные ни прессой, ни искусством, проходит мимо сознания населения. Мы все тут недооцениваем искусство.

Илюша Натюрморт криво улыбнулся и кивнул. Алексею показалось, что он обижен распределением ролей, но внешне демонстрирует покорность. Во всяком случае, он кратко изложил свое видение: