Иван - дурак(СИ)

Ответ Ване не нравится, но отказываться поздно - поздно стало той ночью, когда он нашел фонарик, и, может, нужно было просто остаться и не идти на шум. Он не уверен, можно ли уже уходить, можно ли спрашивать, и повеселевший Салтан встает и направляется к столику с бутылками.

- Ну что ж, надо это отметить!

Пить Ване хочется в последнюю очередь - при мысли об алкоголе голова его сжимается, с ужасом вспоминая недавнее утро, и он с трудом сдерживает тошноту. Салтан ставит на стол два стакана, разливает, но не настаивает. Закрадывается подозрение, что он знает о Ванином состоянии утром и нарочно издевается, но, даже если так - он не чувствует в себе сил возмутиться.

- Фонарик-то как, при тебе?

Ваня достает фонарик из кармана и выкладывает на стол, но Салтан больше не спешит пробовать свои силы. Он только одобрительно кивает, снова хлопает по плечу и подсаживается поближе.

- Перо замечательная вещица, - говорит он доверительно. - Но перо всего одно, а понадобиться может многим твоим коллегам.

- У меня есть коллеги? - удивляется Ваня.

Даже сейчас, с волшебным артефактом, личным перевертышем, выпивая на пару с царем, он не единственный, не особенный, и это не должно удивлять, но отчего-то расстраивает Ваню - больше всего.

- Конечно, есть. Как-то же мы до тебя справлялись. Я потом познакомлю вас, славные ребята. И девочки, - многозначительно он добавляет.

- Девчонки это хорошо, - соглашается с ним Ваня, скорее автоматически, чем действительно испытывая энтузиазм.

Увы, ему сейчас не до девчонок. Салтан отпивает из своего стакана, задумчиво, якобы подбирая слова - хотя Ваня уверен, он давно знает каждое, знает, зачем ему нужен Ваня с первого взгляда, брошенного на шоссе.

- Хочу попросить тебя достать целую птичку. Чтобы на всех хватило. Как, сынок, справишься?

Собака-перевертыш остался снаружи - это хорошо и плохо одновременно, потому что Ваня не имеет ни малейшего понятия, как добыть птицу, тяжело это или сложно.

- Наверное, - неуверенно отвечает он.

Салтану нравится его ответ, он снова хлопает по плечу - рука его тяжелая, впечатывая в кресло, и толкает стакан ближе к Ване.

- Вот и славненько. Давай, выпьем за твой успех.

Мягкость уходит из глаз Салтана, Ваня послушно берет стакан и отпивает короткий, маленький глоток. Жидкость обжигает горло и растворяется, кружа голову - кажется, этого достаточно Салтану.

- Это она? - предполагает Ваня, вспоминая ночную гостью. - Жар-птица?

Волосы её сияли не меньше, чем свет фонаря, и - любой бы назвал её прекрасной. Вопрос его смешит Салтана - он хохочет, долго и грустно, качая головой, и ерошит Ване волосы.

- Хороший ты парень, сынок, - говорит он вместо ответа.

Ваню достали загадки, и он спрашивает снова - настойчивее, потому что явно зачем-то нужен царю.

- Это она?

- Нет, сынок. Точно нет.

- Кто она тогда? - повторяет вопрос Ваня.

Теперь это точно его дело, но, выучивая привычки волшебных существ, он уже не сильно надеется на ответ. Салтан осушает свой стакан, наполняет, опустошает на четверть снова и, к удивлению Вани, отвечает:

- Это Морана. Божок-вредитель. Она - всё злое, что может быть на земле.

Ночная гостья совсем не была похожа на злое божество, напротив - она сверкала, как солнце, голос её лишал воли, и Ваня с волнением вспоминает изгибы тела. Салтан горько смеётся и качает головой, понимая его удивление без слов.

- Хороша, чертовка, верно? - он спрашивает и сам говорит, не дожидаясь ответа. - Ты не смотри на неё. Она уничтожит всё, что тебе дорого, а потом, по капле, сто лет будет пить твою кровь.

Наверное, алкоголь кружит ему голову - алкоголь или тоска или всё сразу или он играет, дурача простачка.

- Однажды я убью её, - добавляет Салтан, четко и тихо.

Голос его совсем меняется, когда он говорит о ней - становится жёстче, старее и царапает, как наждак; это первые искренние слова, которые Ваня от него слышит. Обманчивы одинаково могут быть и красота, и чужие слова, и Ваня решает пока не выбирать сторону. Даже плыть по течению у него выходит не очень.

Деланная веселость сходит с лица Салтана, как вода, и он залпом опрокидывает в себя почти полный стакан. Он приподнимает бутылку, рассматривая, даже наклоняет, намереваясь налить себе еще, а потом передумывает - просто пьет из горла. Ваня хочет остановить его, но не решается, и смотрит, как тот морщится, отставляя бутылку. Помимо жалости, у него есть более практические дела.

- Кто же тогда жар-птица? Где она, как выглядит? Как я её поймаю?

Салтан рассматривает его помутневшим, добрым, лживым взглядом и кивает, одобряя рвение. Язык его слегка заплетается, но, прожив с отцом, Ваня легко понимает пьяную речь.

- Попрошу кого-нибудь из твоих коллег дать пару советов, - Салтан хмыкает официальности формулировки, уравнивающей обычную работу и их волшебные дела. - Ввести, как сказать, в курс дела. Присматривать на испытательный срок.

- У меня есть испытательный срок?

- А как же, сынок. Ты же не думаешь, что твоя работа хуже любой другой?