Иван - дурак(СИ)

От этих слов холодок сжимается в горле, и Ваня не спрашивает, что будет, если он не пройдет испытательный срок - не хочет знать и уже согласился. Рука Салтана - правая, с пятью привычными пальцами - снова тянется в бутылке, но Ваня успевает раньше и чуть отставляет её, не давая дотянуться. Салтан хмурится - медленно, с трудом сводя брови, решая, как реагировать на такую наглость - сердце Вани прячется в пятках и мелко бьется там, готовое сбежать. Решив, Салтан снова одобрительно кивает и хлопает Ваню по плечу - почти вышибив из кресла.

- Можешь остаться, - предлагает он. - Тебя проводят. Или отвезут домой.

Ваню никто не собирается принуждать, заковывать в наручники, оставлять силой или хотя бы уговаривать - и это поражает его даже больше, чем ласковый тон, коллеги, доброта и магические штучки.

- Я останусь, - он отвечает.

- Тебя проводят в спальню. Спокойной ночи, сынок.

Ваня не уверен, как нужно ему отвечать, запомнит ли он, и, на всякий случай, произносит:

- Спокойной ночи, ваше величество.

Салтан хмыкает, с трудом встает, и уходит через дверь в другом конце комнаты - до неё он идет медленно, еле переставая ноги, не от выпивки, и кажется Ване бесконечно, вымученно старым. Через минуту за Ваней приходит охранник и кивком велит идти за собой. Они выходят из дома через ту же лестницу на улицу. Собака ждет снаружи и бросается к Ване, едва завидев, виляя хвостом, и не отходит ни на секунду. Как будто перевертыш и правда рад ему и своей до сих пор целой шкуре.

Охранник даже не замедляет шага, не видя или не обращая внимания на собаку, и они идут по одной из мощеных дорожек между темных сосен. Убить его Салтан мог и раньше, и проще, но Ване всё еще не по себе от его охраны в темноте. Конвоир всего лишь доводит его до домика поменьше - целый дом для него одного, открывает дверь и пропускает Ваню. Собака проскальзывает в дом первой, Ваня за ней, и, едва за ними закрывается дверь, чувствует неподъемную, тяжелую усталость. Он находит кровать и падает в неё, не раздеваясь.

Раньше утра его все равно не должны хватиться дома.7.

Утром Ваня может рассмотреть убранство дома - маленький он в сравнении с дворцом Салтана, но вполне нормальный, если сравнивать с обычной дачей. Более чем. Кровать его больше той, что есть дома, тоже словно сошедшая со страниц модного журнала, и Ваня какое-то время лежит, осматривая комнату, и просто больше не может поражаться. Слишком много богатства, как слишком много еды, перестает казаться волнительным впечатлением.

Псина лежит рядом с ним, подмяв под себя одну из подушек, и смотрит на него бессовестным взглядом перевертыша. Не должны так спать собаки, и Ваня толкает его в бок, спихивая с кровати. Усилий его недостаточно, псина куда тяжелее, чем можно предположить по её торчащим ребрам и ободранному хвосту, и лишь немного сдвигается от толчка. Ване кажется даже, что на пасти появляется знакомая, злящая усмешка.

- Слезай давай, - говорит он собаке, и толкает сильнее.

С тем же успехом; и Ваня с трудом выбирается из под одеяла, придавленного собачьей тушей. Ноги его путаются, и ему приходится пинать животное, отвоевывая каждый сантиметр, но тот и не думает пошевелиться.

- Сейчас не до твоих штучек, - зло кричит он псу, запыхавшись.

Ваня садится и требовательно смотрит на пса, но тот только непонимающе виляет хвостом. Он начинает было сомневаться в собственной вменяемости и существовании перевертыша - может, он просто привиделся ему, может, собака это просто глупая собака. Но тут он замечает красный огонек в углу комнаты, под самым потолком - и понимает, чего боится перевертыш. За ними всё еще следят.

- Глупое животное, - ругает он собаку напоказ и в сердцах одновременно.

Ваня не может быть уверен, что в туалете нет камер, но зов тела сильнее стеснительности. Он находит санузел и лишь потом начинает рассматривать дом - гораздо скромнее дома самого Салтана. Ваня звонит сначала Лешке, потом на домашний, но ни там, ни там никто не берет трубку - не так уж родственничкам интересна его судьба. Невольно Ваня вспоминает слова перевертыша о родстве и, вспомнив, никак не может прогнать ненужные мысли. Семья есть семья, и он обещает себе зайти к тете Люде - не поесть, не отдохнуть, а просто, с подарком - теперь у него достаточно денег.

Он бесцельно слоняется по дому, но никто не приходит за ним, и он решает сам выйти на улицу. Ни один из охраны не ждет у двери, не кричит сигнализация, никто не бросается на него из кустов, не давая сделать шаг - как будто Ваня вообще один на всей огромной территории. Присмотревшись, он видит и на деревьях огоньки камер, и вся мнимая свобода испаряется с каждым шагом. Ему больше не хочется рассматривать чужие владения.