Иван Грозный и Девлет-Гирей

Как развивались события в кампанию 1559 г.? Попытаемся реконструировать ход событий летом и в начале осени этого года, опираясь на противоречивые сведения летописей и разрядных книг — а в том, что они противоречивы, нет никаких сомнений. При их чтении и сопоставлении порой рождается чувство, что речь идет не об одной кампании, а о совершенно разных, проходивших в разные годы и в разных местах. Но вернемся к описанию событий.

На первый взгляд, план кампании, выработанный в Москве, предусматривал на этот раз организацию набегов на Крым с двух сторон — со стороны Днепра и Дона. С этой целью в феврале 1559 г. царь «отпустил» на Донец князя Вишневецкого, «а велел ему приходить на крымскиа улусы, суды поделав, от Азова пот Керчь и под иныя улусы». Вслед за ним на Дон был отправлен постельничий Ивана И.М. Вешняков «со многими людми» с указанием «крымские улусы воевати, которые блиско Дону и которые кочюют у моря около Керчи». Кроме того, Вешняков должен был найти на Дону место, где можно было бы поставить крепость, подобную Псельскому городу, «для того, чтоб из того города блиско ходить их Крыму воевати»^{149}. Заодно, надо полагать, из этого города можно было бы присматривать и за ногаями, а в случае чего — помочь черкесским князьям. Помощь Вишневецкому должен был оказать и донской атаман Михаил Черкашенин со своими казаками.

В феврале же 1559 г. по зимнему пути на Днепр был отправлен окольничий Д.Ф. Адашев «со многими людьми» — по свидетельству князя Курбского, 8 тыс. «стратилатов». Цифра эта если и была преувеличена, то не намного (полагая, что в это число входят как «сабли и пищали», так и обозники-кошевые). Ведь рать Адашева состояла из 3 полков (5 воевод) и включала в себя, помимо украинных детей боярских, казаков и по меньшей мере 2 статьи (т.е. около 1 тыс. бойцов) стрельцов. Перед Адашевым и его товарищами была поставлена задача идти «в судех» «государево дело» «беречь на Днепре и промышляти на крымскыя улусы».

Что было дальше? В отличие от предыдущего года, посланные на юг русские ратные люди очень скоро столкнулись с неприятелем. То ли Девлет-Гирей решил прощупать намерения Ивана, то ли он не мог сдерживать своих мурз, оголодавших без добычи, но так или иначе, а в апреле в Москву пришла весть и 14 пленных татаринов от Вишневецкого. Он сообщал, что «побил крымцов на Яйдаре близко Азова (относительно, конечно, потому что если речь идет о реке Айдар, то это где-то на территории нынешней Луганской области Украины. — П.В.); было их полтретьяста человек, а хотели ити под Казанские места войною, и князь Дмитрей их побил на голову, а дватцать шесть живых взял, и государю четырнатцать прислал, и двенатцать в вожи у собя оставил». Вслед за этим прислал гонца и 4 «языков» атаман М. Черкашенин, сообщивший, что он и его люди «наехали» в верховьях Северского Донца на татарский отряд и также побили его. «Языки» сообщили, что Мухаммед-Гирей «в Крым пришел добре истомен, омер коньми и людьми»^{150}.

О дальнейшей эпопее князя Вишневецкого рассказывают османские документы. Согласно их сведениям, в конце апреля — начале мая «Дмитрашка» во главе большого войска «неверных» напал на Азов. Его гарнизон, состоявший из 200 янычар, сумел отбиться только с помощью ногаев мурзы Гази бей Урака (о нем речь пойдет ниже), кочевавших в окрестностях города, и стоявшей на рейде крепости османской эскадры. Спустя пару месяцев «Дмитрашка» со своими людьми с моря попытался атаковать Керчь, но из-за приближения османской эскадры отошел к Азову, а затем, преследуемый турецкими галерами, снял осаду этой крепости и поднялся вверх по течению Дона. Здесь он заложил острог, в котором рассчитывал перезимовать и весной с новыми силами повторить попытки нападения на владения турок и татар в Приазовье. Кстати, османский адмирал Али Рейс, командовавший эскадрой, отписывал султану, что он и его люди помешали соединиться с «Дмитрашкой» 4-тысячному отряду «неверных». Надо полагать, что это были люди И.М. Вешнякова, посланные на помощь Вишневецкому.

Правда, об этих подвигах князя и его людей русские источники умалчивают, но они подробно рассказывают о других событиях. В июне с Поля пришла неприятная новость. Пронский воевода В.А. Бутурлин прислал государю 16 «языков» и отписал, что де приходили «крымские татаровя» к Пропеку и он, воевода, их побил и захваченных с бою пленников отправил в Москву.^{151} Очевидно, это был еще один небольшой татарский «чапгул», рыскавший в поисках добычи или сведений о намерениях «московского» у русских границ.