Иван Грозный (Книга 3, Невская твердыня)

- Чего же, Борис Федорович, мы с тобою тут стоим? Добро пожаловать в палату! Погости у нас, - вдруг засуетился Никита, - часок, другой!..

- Недосуг мне гостить у тебя... Время такое, что и спать некогда. В русский час много воды утекает. Разве ты не знаешь?! - рассмеялся Борис. Неповоротливы мы. От сего - великий урон. Меня ждут другие люди. Надо им наказ дать. Все надобно вовремя делать, не зевать.

Борис Федорович попрощался с Никитой и снова уехал по пыльной дороге в Кремль.

Никита Годунов кликнул жену. Феоктиста Ивановна тихо вошла в его горницу, смиренно поклонилась.

- Мое сердце чуяло... Коли Борис приехал ко мне, так и знай какое-нибудь государево дело! Замучил меня дорогой племянничек. Вот беспокойный человек!

Никита тяжело вздохнул:

- Опять, Максим, котомку готовь! Ей-богу!

- Да что же это такое?! - всплеснула руками Феоктиста.

- Охранять папина посла будем. Головой меня назначили у детей боярских... Помилуй, господи! От Смоленска и до Москвы... А туда ныне самые разбойники из Литвы проникли. Новая забота!

- Кто он, папин посол?

- Иль забыла?! Помнишь, Игнатий нам сказывал... Человек с ними от римского чудодея ехал, иезуит. Чтоб ему лопнуть! Едет, нечистая сила, к нам! В папину веру обращать...

Никита мрачно усмехнулся.

- Всяких вер проповедники повадились к нам ездить. А этот поп нас с королем Стефаном помирить сулит, - сказывал Игнатий. Только ты об этом не болтай. Государева тайна! Коли так бы - оно хорошо. Война не радует... Губит нас. Король взять Псков задумал. Сила великая движется. Э-эх, господи! Да когда же сие кончится?! А свейские полки к Нарве прут. Да и на крымских татар поглядывай.

Феоктиста Ивановна перекрестилась:

- Помоги, господи, царю-батюшке осилить врагов!

Никита Годунов посмотрел на жену с жалостью:

- Замучил я и тебя, моя голубка! Все в дороге, все в дороге...

- Против воли государевой не пойдешь, Никита Васильевич... Мой покойный батюшка учил меня смирению и терпению... Смирение поборает гордыню, - говорил он, - аки Давид Голиафа. Мне ли роптать, рабе твоей, Никита Васильевич?!

- Дело молвила, моя голубушка. Покорное слово - богу угодно. А против государева приказу на Руси никто не пойдет, когда в бога верует и родную землю любит. Собирай же ты меня с молитвою и добрым словом в путь-дороженьку. А я съезжу на коне в Разрядный приказ поговорить с моими ребятами. Государева воля - божья воля.

Приготовлений к встрече посла папы Григория XIII - иезуита Антония Поссевина - было немало. Все Приказы были подняты на ноги. Писались грамоты в Смоленск, в Вязьму, Дорогобуж... Писались наказы приставам, головам боярских детей, стрелецким начальникам. Приводились в порядок окраины, через которые должен был въехать в Москву посол папы со своими провожатыми. Подбирались наиболее статные, видные молодые люди дворянского звания, чтобы участвовать в церемониии встречи посла у Смоленской заставы в Москве. Приводились в порядок дома для посла и его людей.

Приставу Залешенину было приказано царем брать людей с собой, "которые добры и верны, и платье у кого было бы чисто, и которые бы у литовских послов бывали и в посланниках".

Царь Иван сделал внушение Залешенину, как отвечать на вопросы иезуита.

"Если спросит папин посол: "где ныне государь?", отвечать: "меня государь отпустил с дороги из Москвы в Старицу!".

"Если спросит он о каких-либо важных делах", отвечать: "Яз - человек служилый, а не приближенный к государю человек, и не мне говорить о тех великих делах".

"Если учнет задирать о вере: о греческой или римской", отвечать: "Грамоте я не учился и про веру говорить мне нечего".

"А нечто спросит папин посол: как ныне государь ваш, царь и великий князь с литовским королем Стефаном?", отвечать: "Король Стефан ныне не хочет добра и прибытка в христианстве, только бы видеть ему разлитие крови христианской. И оттого он, король Стефан, не хочет жить в мире с христианами, что сам он - ставленник турецкого султана".

"А нечто спросит про нынешнюю войну", отвечать: "Наш государь, царь и великий князь, как есть государь христианский, на своей правде стоял крепко три года".

"А если посол папы спросит о Лифляндской земле", отвечать: "Государь Лифляндскую землю воюет потому, что эта земля - извечная вотчина государей русских. Немцы не стали нам дани платить, хотели отложиться от Руси, стали насилие чинить русским людям. Государь много раз требовал от них признать свои вины и исправиться. Но они ни в чем не исправились. Вот почему государь наш рать на них свою послал. Да и повтори не однажды, что Лифляндская земля - извечная вотчина наша, как то показывают многие прародительские грамоты к немцам и немцев к нам. Если государь наш уступит всю Ливонию и не будет у него пристаней морских, то ему нельзя будет ссылаться с папою, цесарем и другими государями".

- Государю твоему расстаться с мыслью о море том тяжеле, нежели уступить Смоленск, Великие Луки и прочее, - сказал тихо, в задумчивости Иван Васильевич. - Помни это постоянно.

Обо многом другом, предвидя вопросы Поссевина, говорил государь Залешенину, указывая, как ему отвечать на них.