Иван Грозный (Книга 3, Невская твердыня)

- А я знаю! Спасет бог - Нарву, Западное море!.. Глупец! - вскрикнул царь, застучав посохом об пол. - Пора бы тебе, Афонька, разума набраться. А позвал я вас не попусту. Пойдите-ка к тому дохтуру Роману Елизарьеву и выспросите у него с умом, по порядку, все надлежащее о той девке, королевиной племяннице, о которой он мне сказывал. А после того доложите об его ответах мне. Да смотрите, не пророните ни слова о том, что вы посланы к нему мною. Бражничайте с ним и беседуйте, выпытывайте. А ко мне пришлите дьяка Писемского Федора. Жду его. Дело есть.

Бельский и Нагой ушли.

Оставшись один, царь рассмеялся, вспомнив, в какое недоуменье привел он Нагого. Снял со стены гусли и стал на них играть заунывную духовную песнь.

Мысли опять об Александре. Она очень любит, когда царь играет на гуслях. Слушает и тихо подпевает звону гусельных струн.

Пришел дьяк Посольского приказа Федор Андреевич Писемский, седобородый, полный, степенный человек. Отвесив царю земной поклон, Писемский стал ждать, что скажет ему царь, продолжавший играть на гуслях, как будто не замечая его.

Сделав сильный удар пальцами по струнам, Иван Васильевич стал во весь рост.

- Гляди на меня, Федор, - могу ли я быть женихом? - спросил он. Огляди меня со всех сторон. Не помолодел ли я в последние недели?

Писемский, почтительно склонив голову, тихо ответил:

- Государю все дозволено, коли то на пользу царству. Не токмо я, но и все слуги при твоем дворе видят, что молодеешь ты в последнее время, и милостивее ты стал к нам, малым сим! Господь молодит тебя на счастье Руси.

Много видел всякого рода причуд и шуток со стороны Ивана Васильевича за свою долгую службу старый дьяк и теперь принял слова царя за шутку.

- Коли правду говоришь, - продолжал Иван Васильевич, - готовься плыть за море к моей возлюбленной сестре, королеве Елизавете. Бывалый, острый ты дьяк, и в странствованиях посольских умудрен. Хитер стал. Дам тебе я грамоту, а в ней будет сказано, что, де, посылаю я к тебе, к сестре своей, посла, дворянина и наместника шацкого - Федора Андреевича Писемского. А в придачу себе возьми ты подъячего Епифана Неудачу Васильева сына Ховралева, способного к ихнему языку.

- Слушаю, государь, - когда прикажешь отъезжать? - поклонившись царю в пояс, спросил Писемский.

- Когда укажу тебе. Скоро. А начнешь переговоры ты с королевой о союзе воинском вашего государя с королевой аглицкой против короля Стефана, чтоб помогла она своей воинской силой нам пробиться вновь к морю на западе. И оттого торговля станет у нас с аглицкими торговыми мужами весьми богатая, изобильная. Понял ли? Внуши королеве, что Англии от того великая польза станет.

- Понял, батюшка государь Иван Васильевич, понял, - снова, с поклоном, ответил Писемский. - Дело ясное. Дело божие.

- Торговлишкой заморские купчишки зело любят позабавиться. Прилипчивы, жадны, ловки. Раззадорить их постарайся обещаниями, чтобы кровь в них заиграла и нутро их купецкое о барышах затосковало и чтоб они, того ради, королевне своей челобитье крепкое учинили.

- Точно, государь, жадны они и завистливы. Грех один!

- Коли так, не будь и ты вороною, Федор Андреевич. А после того речь твоя пойдет о моей женитьбе. Хочу породниться я с великою аглицкой королевной, хочу помощь от нее получить против врагов. Ливонию вернуть надобно. Горе злосчастное рушилось на меня - нет нам теперь исхода к морю на Запад. Да и на севере датские и свейские разбойники стали нападать на торговые караваны. Не сочти сие желание мое блажью или дуростью. Царь знает, что делает. Сватовство проведи там совестливо, с усердием. Головою будешь отвечать!

- Истинно, великий государь. Добиваться того моря - святое дело. Сам господь надоумил тебя, батюшка Иван Васильевич, о том заботу иметь, сказал Писемский.

- Федор, не умаляй и северных наших вод... Там, - чую, - впереди великий будет торг... - пытливо глядя на Писемского, произнес царь.

Писемский, хорошо зная, о чем больше всего страдает Иван Васильевич, принялся расхваливать плавание по Ледовому океану и Студеному морю, говоря, что сила Руси от утраты балтики не уменьшится.

Царь Иван слушал с видимым удовольствием похвальные слова Писемского о северном плавании.

- Сам ли ты думаешь так, Федор Андреевич? Но было бы лучше и прибыльнее иметь и то и другое море. Не так ли? - улыбнулся царь.

- Истинно, государь!.. Моря народу на пользу, а царю во славу.

- И царю на пользу. Славы мне мало, - с недовольным видом покачал головою Иван Васильевич, а потом улыбнулся.

Улыбнулся и Писемский, ободренный хорошим настроением царя.

- Пришли-ка сюда Андрея Щелкалова. А сам иди. Да не болтай. Держи при себе.

Писемский поклонился и вышел.

Царь сел за стол, оперся головою на руки. Задумался. Датский король Фредерик, видя неудачи его, царя, в войне с Польшей, перекинулся на сторону шведов, нарушил заключенное им с Москвою мирное условие - не нападать на Русь. Теперь и Студеное море может стать недоступным для торговых судов, и Холмогоры зачахнут. А этого усиленно добиваются зарубежные враги Москвы.