Иван Грозный. Сожженная Москва

Войску Бордака и Парфенова предстояло пройти около ста верст до земель казацких. Их разделили на два дневных перехода. И эти переходы прошли благополучно.

Дружина продвигалась по правому берегу Северского Донца, перейдя Изюмский шлях, который был необычно пуст.

Показалась слева река Оскол, что впадала в Донец, и вот здесь дружину ждал сюрприз. Сразу за местом слияния старший головного дозора, Иван Пестов, остановил всех, сообщив, что впереди несколько разъездов неизвестной принадлежности, количеством в три десятка. Таким же, что и московская дружина. Постояв, Бордак решил продолжить движение. Когда прошли версту, из оврага, прикрытого лесополосой, вышла полусотня воинов, тут же объявились и разъезды – три спереди, два сзади. Бордак посмотрел на Парфенова:

– Смотри, Василь, как грамотно нас загнали, с юга – полусотня, с востока – три сотни, с запада – две, с севера – река.

– Это казаки. Вопрос, станут ли они разбираться, кто мы, или сначала атакуют.

– Да, не хотелось бы сшибки.

Но казаки, выйдя в поле, также встали, от полусотни отделился всадник, подъехал к дружине, остановился в саженях в двадцати и крикнул:

– Эй, кто воевода дружины? Подъехай, погутарим, если не желаешь, чтобы ударили по вам!

Бордак выехал к казаку. Сблизился, спросил:

– Ты никак один из сотников атамана Егора Басова?

– Откель про атамана знаешь? – вельми удивился казак.

– От воеводы Чугуева, князя Верейского Петра Петровича.

– Сам кто будешь?

– Воевода московской опричной дружины, боярин Бордак Михайло Алексеевич.

– Грамоту покажь!

– Я-то покажу, а как ты докажешь, что представляешь атамана Басова?

– А мне то не треба. Это тебе надо.

– Ладно, кроме казаков тут ныне никого быть не должно, бери читай! – протянул Михайло свиток.

Казак развернул грамоту, прочитал, сдвинул шапку, почесал затылок:

– Хм, вроде настоящая. Извиняй, боярин, сполнял наказ Егора Ивановича.

– Разумею, служба.

– Да, служба. Я – сотник Петро Ганик, будем знакомы, боярин. Ты погодь, я команду своим дам, чтобы случайной сшибки не произошло.

– Давай!

Сотник отъехал, то же сделал и Бордак.

Вернувшись в дружину, он собрал десятников, объяснил, что их окружили казаки, к которым и лежал их путь.

Казаки, убрав оружие, подъехали, к разъездам ушла часть, и те двинулись на запад.

Убрали сабли и опричники. Казаки дивились на новое войско, созданное царем Всея Руси, опричники держали себя спокойно, достойно.

Подъехав, сотник Ганик спросил у Бордака, указав на Парфенова:

– А это что за чин будет?

– В грамоте прописано. Этой мой помощник, княжич Парфенов Василий Игнатьевич.

– Ты гляди, воевода дружины – боярин, помощник – княжич, значит, дело у дружины особое.

– Да и дружина сама особая, лично Ивану Васильевичу подчинена.

– Ладно, поехали до перелазу, тут недалече.

– Веди! Вода-то холодная?

– Для коня пустяки, а ноги ратники замочат, то ничто, в станице отогреются. У нас есть, чем греть, – усмехнулся сотник.

– Ну, это понятно, о вольности казаков слава далеко известна.

– А мы иначе не можем жить. Но к делу, значится, так, за островом песчаную косу видишь?

– Не слепой.

– Вот к ней и идем. Поначалу через реку пройдут два моих десятка, потом твоя дружина, затем оставшиеся три десятка.

– Добре!

Переправились спокойно. Хоть и было место широко, и течение сильно, но река мелка, от силы глубиной с локоть. Выехали на берег, прошли кусты и увидели перед собой огороженную довольно крепкой городьбой с валом и малым рвом станицу, дворов пятьсот, не менее, с церковью на холме, рядом с большим домом, и двумя сторожевыми башнями на ближних к полю углах. Ворота городьбы были открыты, видно, из первых перебравшихся десятков послали гонца в станицу. Мосток переброшен через ров.

Сотник наказал своим казакам смотреть за рекой, сам пошел с головным дозором, воеводой дружины и его помощником в станицу. От ворот тянулась прямая улица до церкви, все проулки шли от городьбы к храму.

Тут же появилась ребятня, галдящая, замызганная, побежала рядом.

Бордак с Парфеновым, да и остальные опричники с интересом осматривали станицу. Судя по добротным хатам, ухоженным улицам и проулкам, дворам, садам, казаки жили не бедно, и дисциплина тут поддерживалась крепко. Хоть и были у самой городьбы и землянки, но тако же большие, с бревенчатыми накатами.

Подъехали к церкви. Перекрестились.

– Ты здесь своих опричников оставь, к атаману втроем поедем, – сказал Бордаку Ганик.

– Как скажешь, тут вы хозяева.

Михайло отдал приказ опричникам, они встали в круг, продолжая с интересом рассматривать селение казаков.

Ганик, Бордак и Парфенов проехали к дому атамана.

Тот стоял посреди двора, чуть сзади еще двое казаков, явно не рядовых.

Сотник доложился атаману и отошел за его спину.

– Приветствую вас, боярин и княжич, – подошел к воеводам Басов. – Дозвольте взглянуть на грамоту царскую.

Пришлось Бордаку вновь доставать документ.

Басов прочитал, вернул грамоту, кашлянул в кулак:

– Рад видеть вас в нашей станице.

– Что-то, атаман, не заметно особой радости, – усмехнулся Парфенов.