Иван III — государь всея Руси. Книги 4,5

— То не пожар, — ответил старый государь внуку, — а костры разожжены. Гореть на них будут злые люди, которые нас с тобой убить хотели: Иван Лукомский, литовский князь, да толмач лях Матьяса…

У Мити глаза стали круглыми от ужаса…

На гульбище торопливо поднялся стремянный Саввушка и доложил:

— Все исполнено, государь, точно по приказу твоему. Обе железные клетки враз в глубину огненную сбросили. Палачи бают, обоих злодеев огнем и дымом сразу захватило, горели уж в беспамятстве, без муки… Волосы у них огнем в един миг сбрило… Хошь и без муки сие, как бают палачи, но вельми грозна такая смертушка…

— А как другие, братья Селевины? — глухо молвил Иван Васильевич.

— Тех, как пригнали к берегу, — волнуясь, продолжал Саввушка, — так враз разули, портчишки сорвали и давай батогами по голым ляшкам лупцевать. Ноги у них посинели, а сами они ревут, Богу в грехах каются, прощения просят. Народ же кругом свистит, улюлюкает, бабы голосят… Вборзе старший брат, Богдан, лицом посинел и тут же Богу душу отдал. А к меньшому, Олехно, по приказу сотника подскакал татарский конник и ссек ему голову…

Саввушка прерывисто вздохнул и смолк, а государь торопливо перекрестился мелким крестом и чуть слышно шепнул:

— Прости мя, Господи…

На конце тысяча четыреста девяносто третьего года, тридцать первого августа, в день журавлиного отлета, приехали служить к Ивану Васильевичу несколько литовско-русских князей, «отсев» от Литвы и Польши со своими людьми и вотчинами.

То были князья Воротынские-Одоевские, братья Семен и Димитрий Федоровичи, князья Белевские — Василий и Андрей Васильевичи, и князь Михаил Романович Мезецкий.

По дороге на Москву князь Семен Федорович Одоевский «засел» на имя великого князя Ивана Васильевича городки Серпейск и Мещевск. Князь же Михаил Романович Мезецкий, захватив силой братьев своих Семена и Петра, привел их в Москву.

Государь Иван Васильевич принял всех перешедших к нему литовских князей, а Семена и Петра Мезецких приказал заточить в монастырь в Ярославле. Михаила пожаловал его же вотчиной и вотчинами братьев его.

О своих решениях Иван Васильевич послал дворянина Димитрия Загряжского уведомить Александра Казимировича.

«Брат мой, — велел он передать великому князю литовскому, — все сие содеял яз, яко государь всея Руси, ибо все земли суть вотчины русских князей на Смоленщине со Смоленском, на Киевщине с Киевом, в землях: Чернигово-Северской, Полоцкой, Берестейской, Галицкой и Волынской. Воюю яз за Русь Киевскую: от Волги до Галича и от Мурома до Переяславля, Канева и Черной Руси, Черска и Олешья, за всю свою исконную вотчину государеву, ибо все они, города и земли, Русская земля Божьею волею из старины, из прародителей наших, есть наша отчина».

В ответ на это великий князь Александр через неделю отправил из Смоленска к Ивану Васильевичу посла со своими возражениями, а к захваченным городкам Мещевску и Серпейску послал войска во главе с князем Семеном Ивановичем можайским и с воеводами князьями Друцкими.

На пятый день после прибытия в Москву литовского посла Богдана-писаря государь принимал его вместе с дьяком Курицыным у себя в покоях.

— Войска литовские выполнили приказ своего государя — князя Александра, — горделиво докладывал Богдан-писарь, — возвратили Литве городки Мещевск и Серпейск с волостями и «позасели их»…

Государь нахмурился, ничего не ответил и знаком отпустил посла.

В это время, когда посол выходил от государя, вошел набольший воевода и наместник московский князь Иван Юрьевич Патрикеев. Он был мрачен.

Иван Васильевич выждал некоторое время после ухода посла и спросил князя Ивана Юрьевича:

— Худые вести?

— Не худые, государь. Наши конники, которые есть у князей Воротынских-Одоевских, ляхов из Серпейска и Мещевска выгнали. Токмо то худо, что началось у нас, яко на качелях: то мы вверх, а ляхи вниз, то наоборот. На качелях будто качаемся… От сего и с послами литовскими каждые две недели видимся, а дело не двигается…

— Как же быть?

— Ударь, державный, крепче. Оборви качели-то…

— Яз тоже о сем думал. Для того и за тобой посылал, — ответил Иван Васильевич. — Мыслю послать в помочь князьям, отсевшим к нам, князя Федора Василича рязанского с войсками его.

— Не воевода он, князь-то Федор Василич, — нерешительно заметил Иван Юрьевич.

— Право, Иван Юрьич, сказываешь, — с усмешкой молвил государь. — На одного князя Федора и яз не полагался. Наметил с ним воеводу рязанского, Инку Измайлова…

— Добре, государь, — согласился Иван Юрьевич, — вельми гож он для ратного дела. Умный и крепкий мужик.

— Рад сему. Угадал, значит…

— Угадал, государь, угадал! — живо откликнулся князь Патрикеев.

— Так вот, Иван Юрьич, — посмеиваясь, продолжал государь, — достань из ящика моего стола чертежи Руси и всех смежных с ней государств. Поглядим с тобой вместе, какие, где и с кем ныне по тверской земле полки расставить.

— О сем, государь, и яз по мере сил своих подумал. Прикажи, государь, Саввушке ко мне в хоромы слетать за сыном моим Михайлой Иванычем, пусть сюды придет с чертежами ратными всей Руси, по которой войска расставляли.