Иван Ильин. Монархия и будущее России

Ильин отстаивает духовность человека именно в его земном бытии в мире. Он вовсе не отрицает выводы Введенского и Е.Трубецкого, но в данном случае для него важен иной подход к теме религии и религиозности. Так, он замечает: «…верным на смерть можно быть, по-видимому, и из чисто моральных религиозно безразличных убеждений – но тогда мораль заменяет веру, становится верой человека и несет ее функции»[172].

Очищая свою религиозность, человек творит самого себя. В религиозности нет относительности, совершенное – объективно-идеальное реальное, целостное состояние духа. Религиозное состояние основывается на личном восприятии, вовлекающее все душевно-духовные силы человека на его постижение. Вера, чувства, разум действуют слитно и выражаются в деянии, непрестанном совершенстве на выбранном человеком пути. Бездеятельная жизнь возможна, но она уже не будет религиозною. По убеждению философа, религиозная природа всегда явно проступает в монархии.

О сущности человека невозможно говорить, в понимании Ильина, без того, что человек считает идеалом, а это неизбежно ведет к проблеме совершенного, божественного.

Истинно религиозный человек любит то совершенство, в которое верует, исповедует то, что любит, и осуществляет своей жизнью то, что исповедует»[173]. Любовь – это условие, при котором личность может совершенствоваться.

Ильин говорит о религиозном Предмете, но это не обязательно Бог. Феноменологически самостоятельно созерцая и воспринимая совершенство, человек проникается и чувством, и мыслью в его подлинную объективность, схватывая и напрягая в опыте все свои душевные силы: веру, волю, разум. Такой опыт определяется в итоге тем целостным, совершенным с религиозной точки зрения, предметом, который может иметь название Бога, но может иметь и другое название. Уточним: для Ильина основное и определяющее понимание религиозности связано с именем Бога, но в то же время он говорит о некоем безымянном религиозном Предмете. Последнее положение освещается Ильиным меньше первого, однако даже это краткое пояснение имеет, на наш взгляд, большое значение в настоящее время. Речь идет о том, возможно ли позитивное восприятие государственности монархической со стороны атеистически мыслящих людей. Если согласиться с вышеприведенным положением, что монархия невозможна вне практического осуществления религиозного идеала, то тогда надо согласиться и с тем, что в нынешнем секуляризованном мире воссоздание монархии невозможно. Однако, если религиозная вера не тождественна вере в Бога как потустороннюю силу, то речь может идти о религиозном отношении к другим Предметам. По Ильину, нет в мире людей, которые бы ни во что не верили.

Каждый человек, как бы ни был он мал или плох, имеет потребность прилепиться верою или любовью к некоему «главному», любимому, безусловному для него содержанию, и то, к чему он так прилепляется, становится содержанием и предметом его «религии»[174].

Г.Риккерт писал об этом так: «Без идеала над собой человек в духовном смысле слова не может правильно жить»[175].

Религиозное самоопределение включает в себя и чувство благоговения к тому Предмету, которому поклоняется человек. Настоящая религиозность ищет совершенства, но не обязательно находит его в Боге. Религиозность у Ильина понятие не только церковное. Оно гораздо шире и глубже. Религиозность – вдохновение, вера в то, что дело, которому ты служишь, есть самое главное на земле, это то дело, за которое надо бороться, за которое можно отдать свою жизнь. Это не работа, а вдохновение, не служба, а служение. Если человек нашел себе такое настоящее и достойное Дело (или Предмет, как иногда говорит Ильин), то он освящает свою жизнь идеей. Религиозность человека не ограничивается воскресным богослужением, она захватывает человеческую деятельность, очищает его внутренние мотивы, направляет не на личный успех, а на служение людям. Ильин понимает предметность, как Божье дело на земле, где Предмет испытывается человеком и как далекая желанная цель, и как близкая реальность, – как реальное Дело, которому он посвящает все свое время и силы. Такое состояние человека придает ему дух искания, ответственности и служения, где духовность человека глубже и богаче и сознания, и мысли, и слова. Предметность человека «захватывает его душу, осмысливает его жизнь, делает его целостным и огненным и придает его жизни религиозный смысл даже и тогда, когда он сам себя не считает ни верующим, ни церковным; сокровенная религиозность глубже явной и незримая церковь обширнее зримой»[176]. В конце XIX в. В.С.Соловьев, различавший служителей всечеловеческого идеала и идолов как предметов обожествления утверждал, что благоговеть можно перед обществом и народом.