Иван Ильин. Монархия и будущее России

Не против принципа партийности как такового выступает Ильин, но против такого его осуществления, когда интересы целого, общенародные, государственные интересы подменяются интересами частными. Демократический строй, предполагающий конкуренцию партий, должен был бы, по Ильину, допускать лишь коалиционные правительства, которые находили бы спасительный для целого, для народа, государства компромисс между партиями. Однако же в действительности зачастую вместо поисков компромиссных решений в парламентах разгорается партийная борьба, которая дестабилизирует народное правосознание, народное единение, способствует тому, что в обществе витает дух скрытой гражданской войны, вследствие чего дестабилизируется государственная жизнь в целом.

Здесь же обратим внимание на главную мысль философа: формальным образом осуществляемые демократические выборы – участие как можно большего числа людей; партийная, фракционная борьба; стремление избирателей и избираемых во что бы то ни стало осуществить свои личные, частные, корпоративные интересы, – такие выборы чреваты тем, что демократическое государство выдвинет тоталитарно настроенное большинство в парламенте и правительстве. Будет ли это «большинство», выдвинутое по искаженным схемам формальной демократии, выражать подлинные интересы избравшего его, вследствие недостаточного уровня правосознания, большинством голосов народа?

По Ильину, современная демократия может преуспевать «…только в малых и притом невоюющих государствах, подобных федеративной Швейцарии, или же в государствах с устойчивым благосостоянием (Соединенные Штаты, прежняя Англия)»[183].

Как выдающийся исследователь и знаток государственных форм власти Ильин не позволяет себе идентифицировать демократию с тем строем государственной власти, что он наблюдал в современной ему Европе и США середины XX века. Со статьями о кризисе демократии Ильин начал выступать в эмигрантский период в начале 20-х годов, отмечая, что в западных странах господствует формальное понимание сути государственных отношений, и это таит в себе колоссальные опасности. Знание демократической формы правления, практики ее применения в мировой истории приводили его к заключению об ущербности западной модели демократии, так как и свобода, которой она гордилась больше всего, вовсе не сводится к возможности голосования всех граждан государства по всем вопросам. Основания, корни свободы находятся гораздо глубже, а проявления свободы как умение совместить независимость с лояльностью шире, объемнее, значительнее. «Верить в свободу этого строя могут только люди политически близорукие или наивно-доверчивые»[184], – пишет Ильин о современном ему Западе. Идея формальной демократии выдвинута за последние двести лет в качестве универсального способа жизни для разных народов, однако анализ демократической действительности в европейских странах приводит к выводу об обострении кризисных явлений в демократии. Ильин не принимает западную демократию, считая ее фальшивой, насквозь искусственной и лживой. Тот строй, что называется на Западе свободным, не является в действительности свободным и демократическим, напротив, он цепко и неустанно руководим людьми, имена которых не мелькают на страницах журналов и газет. Они направляют деятельность правительств, министров, депутатов, действуя из-за кулис.

Некритическая одержимость идеологов демократии всегда направлялась против государств с нереспубликанской формой власти, обвиняя их в отсутствии прав и свобод человека. Ставя во главу угла всеобщие, прямые и равные выборы демократия всякий раз демонстрировала миру, что в результате выборов на авансцену демократии выходят далеко не лучшие ее представители.

Именно Ильин первым среди отечественных философов предсказал те беды и опасности для государств, в которых демократии насильно вводятся «мировой закулисой».

Уже в 20-е годы прошлого столетия он отмечал нетерпимость «идеологов» демократии к критике в адрес демократической формы власти. Ильин был уверен в том, что «на свете существует и сплоченно работает демократическая инквизиция. И чем она настойчивее и активнее, тем больше жертв, мук и крови потребуется в будущем для того, чтобы люди отрезвились и образумились от этого демагогического угара»[185]. Демократическую инквизицию Ильин сравнивает с католической инквизицией, выражая уверенность, что со временем человечество перерастет слепую, безоглядную веру в демократию как таковую, ибо везде и всюду насаждается взгляд на демократию как мессию, которая только и способна принести свободу и счастье людям.