Иван IV Грозный: Царь-сирота

В 1555 году против подступающих крымцев отправилась небольшая русская армия под командованием Ивана Васильевича Шереметева-Большого. Поход его закончился героически и… страшно. Армия Шереметева столкнулась у села Судбищи с превосходящими силами крымцев, выдержала отчаянную рубку, на начальном этапе даже потеснила врага, однако была разбита после того, как сам Шереметев получил тяжелое ранение. Отступавшие русские части могли превратиться в легкую добычу хана. Наступил критический момент: царским полкам грозило уничтожение.

От гибели их спас энергичный воевода Передового полка Алексей Данилович Басманов-Плещеев. Вместе со своим помощником Степаном Сидоровым он собрал разрозненные толпы русских и приказал создать из полковых обозных телег укрепленную позицию. Хан обрушился на отряд Басманова всеми силами — тщетно! Бросил против него команду Пищальников — никакого продвижения! Велел открыть по кошевым возам артиллерийский огонь, однако и тут не преуспел. Воевода с бойцами «отсиделись», положив на месте множество атакующих. Степан Сидоров получил в том бою смертельную рану, от которой потом скончался. Однако боевое ядро армии все-таки уцелело и дождалось отступления крымцев, так и не сумевших взять обозную «крепость».

Царь вышел с войсками к Туле — на выручку полкам Шереметева. Ивана Васильевича отговаривали от столь опасного шага, но он решил возглавить армию.

Измотанное вражеское войско побоялось вступать в бой с основными силами русских. В свою очередь, полки под водительством государя не стали преследовать отступающего неприятеля. Таким образом, Иван IV показал подданным: у него хватает мужества и воли выйти против самого опасного врага, «за державу» он «стоятелен»… Вместе с тем всерьез рисковать удачным исходом противостояния царь не стал, отказавшись от преследования.

Это может показаться признаком нерешительности. Но на самом деле Иван Васильевич принял взвешенное решение. Оторвавшись от коренных земель Руси, полевое соединение могло наткнуться на свежие отряды крымцев и подвергнуться уничтожению. Разгром московского войска в южных степях означал бы одно: столица осталась без защиты и без монарха. Как при Батые.

Ничего подобного не произошло, крымцам не удалось глубоко вклиниться в коренные земли Руси, не удалось пробиться к Москве. Их остановили, пусть и дорогой ценой.

Но на этом их набеги не прекратились. Татар ждали каждый год с готовностью драться не на жизнь, а на смерть.

БОЯРСКИЙ МЯТЕЖ

В марте 1553 года царь слег с тяжелой болезнью, от которой не чаял оправиться.

Некоторые историки считают, что Ивана Васильевича пытались отравить. Он повзрослел, приобрел волю к власти, уже не давал себя контролировать во всём и везде. Так не пора ли его «убрать с доски», могли подумать властолюбивые аристократы, еще несколько лет назад располагавшие всей полнотой власти…

Впрочем, это только догадки.

Царь почувствовал приближение смерти. Он пишет завещание и велит привести к присяге своему сыну Дмитрию Ивановичу бояр, а также своего ближайшего родственника — князя Владимира Андреевича Старицкого[40]. Последний мог в создавшейся ситуации стать претендентом на престол. А значит, опасным конкурентом царевичу.

Сын государя еще младенец, править он не способен.

Могла повториться ситуация, какая была в детские годы самого Ивана Васильевича: опять безвластие государя-сироты, опять распри вельмож, опять интриги, опять кровь, опять интересы государства в забвении.

Большинство бояр не изъявили воли к сопротивлению. Некоторые из осторожности сказались хворыми. Но Старицкие не торопились повиноваться. Видимо, слишком велик был соблазн унаследовать престол от Ивана IV, оттеснив ребенка. Некоторые вельможи (князь Д. Ф. Палецкий, князь Д. И. Курлятев, казначей Н. А. Фуников-Карцов) начали со Старицкими переговоры. В ходе этих переговоров явственно прозвучало предположение, что новым государем будет не малолетний Дмитрий Иванович, а вполне взрослый Владимир Андреевич.

Удельный князь, то ли по странному совпадению, то ли из желания подбодрить служильцев своего малого двора перед серьезным кризисом, может быть, перед большой кровью, как раз в этот момент начал раздавать им денежное «жалование»…

Заподозрив злой умысел, бояре и вельможи, остававшиеся верными хворому царю, «начаша… беречися и князя Володимера Ондреевича ко государю часто не почали пушати».

Сильвестр также пытался помочь Старицким. Он обратился к боярам, затворившим перед Владимиром Андреевичем двери царских покоев, с укоризнами: «Из-за чего не пускаете? Родной человек к государю доброхотнее вас, бояр!» Но те отвечали: «На чем дали присягу Ивану Васильевичу и сыну его князю Дмитрию, то и делаем!»

Князь И. М. Шуйский, а также Ф. Г. Адашев затеяли настоящий скандал. Летопись повествует: «И был мятеж велик и шум, и речи многия в всех боярех, а не хотят пеленочнику служити». Не кого-то, а царского сына издевательски называли «пеленочником»…