Иван IV Грозный: Царь-сирота

В знаменитой переписке содержатся свидетельства глубокой несправедливости и эгоизма обеих сторон. Единство, возвысившее страну при Иване III, Василии III и начале царствования Ивана IV, уходило в прошлое. Теперь его нелегко будет вернуть. Словно само время переломилось, и движение Русской цивилизации выше и выше достигло пика; теперь началось движение по нисходящей…

Обе стороны щедры в переписке на злобные и несправедливые обвинения. До сих пор государи московские и их служилая аристократия действовали в нерасторжимом единстве. Ведь не кто иной, как русская знать была главной военно-административной силой России, именно из этого слоя рекрутировались почти все ведущие полководцы, судьи, управленцы; и не кто иной, как государи московские вели знать от успеха к успеху. Но Курбский в своих посланиях показывает худшие, наименее полезные для страны качества аристократии, а государь Иван IV, желая выступить как мудрый самодержец, демонстрирует черты нервного деспота.

Так, например, Курбский писал государю: «Зачем, царь, сильных во Израиле (то есть знатных людей) истребил, и воевод, дарованных тебе Богом для борьбы с врагами, различным казням предал, и святую кровь их победоносную в церквах Божьих пролил, и кровью мученическою обагрил церковные пороги, и на доброхотов твоих, душу свою за тебя положивших, неслыханные от начала мира муки, и смерти, и притеснения измыслил, оболгав православных в изменах и чародействе и в ином непотребстве и с усердием тщась свет во тьму обратить и сладкое назвать горьким, а горькое сладким? В чем же провинились перед тобой и чем прогневали тебя заступники христианские? Не они ли разгромили прегордые царства и обратили их в покорные тебе во всем, у которых прежде в рабстве были предки наши? Не отданы ли тебе Богом крепчайшие крепости немецкие благодаря мудрости их? За это ли нам, несчастным, воздал, истребляя нас со всеми близкими нашими? Или ты, царь, мнишь, что бессмертен, и впал в невиданную ересь, словно не предстоит тебе предстать пред неподкупным судией и надеждой христианской, богоначальным Иисусом, который придет вершить справедливый суд над вселенной и уж тем более не минует гордых притеснителей и взыщет за все и мельчайшие прегрешения их, как вещают божественные слова? Это он, Христос мой, восседающий на престоле херувимском одесную величайшего из высших, — судия между тобой и мной».

Царь, отвечая Курбскому, формулировал основы своего мировидения, говорил о роли и о долге православного монарха по отношению к Богу и к подданным. И если бы в посланиях монарха содержалась только философия царского служения, они вызывали бы восхищение отточенностью мысли.

Суть предназначения царя, высший долг его Иван IV видит в служении Иисусу Христу под непобедимой хоругвью веры. По его словам, «Богом нашим Иисусом Христом дана была единородного слова Божия победоносная и вовеки непобедимая хоругвь — крест честной первому из благочестивых царю Константину и всем православным царям и хранителям православия. И после того как исполнилась повсюду воля Провидения и божественные слуги слова Божьего, словно орлы, облетели всю вселенную, искра благочестия достигла и Российского царства. Исполненное этого истинного православия самодержавство Российского царства началось по Божьему изволению от великого князя Владимира, просветившего Русскую землю святым крещением, и великого князя Владимира Мономаха, удостоившегося высокой чести от греков, и от храброго великого государя Александра Невского, одержавшего великую победу над безбожными немцами, и от достойного хвалы великого государя Дмитрия, одержавшего за Доном победу над безбожными агарянами, вплоть до отомстителя за неправды — деда нашего, великого князя Ивана, и до приобретателя исконных прародительских земель, блаженной памяти отца нашего великого государя Василия, и до нас пребывает, смиренных скипетродержателей Российского царства».

Царь православный, как пишет Иван IV, должен быть самодержавен. Курбский же отстаивает право высоких советников отводить правителя от ошибок, оказывать на него влияние и, в определенной мере, делить с ним власть[56]. Стремление Ивана Васильевича ко всей полноте царской власти у князя-перебежчика ассоциируется с проказой совести и неразумием.

Иван IV отвечает Курбскому не то чтобы с удивлением, нет, напротив, как будто продолжая давний, застарелый спор: «Разве это и есть «совесть прокаженная» — держать свое царство в своих руках, а своим рабам не давать господствовать? Это ли «против разума» — не хотеть быть под властью своих рабов? И это ли «православие пресвет-лое» — быть под властью и в повиновении у рабов?» Царь восклицает: «Русские же самодержцы изначала сами владеют своим государством, а не их бояре и вельможи!»

Для него самодержавие — не новация, а восстановление старинного порядка, поддерживавшегося как минимум при отце и деде, а прежде того — константинопольскими императорами и царями древнего Израиля[57].