Иван, Кощеев сын

Прошли просители за королём, расположились в кабинете треугольником: впереди министр, позади инквизиторы. Этот министр не утренний трижды первый был, а совсем другой — дважды второй, по прозвищу «Девяносто девять процентов». У него в каждом придворном докладе, в каждом государственном отчёте только эта цифра фигурировала, другие он за ненадобностью позабывал. И надо заметить, что в отличие от трижды первого был этот Девяносто девять процентов менее гибок, а кроме того, тороплив и суетен. Вот и сейчас, лишь только в залу вошли, он сразу к королю с делами приставать ринулся, всю свою энергию прямо с порога напоказ выставил.

— Ваше величество, — выкладывает, — у нас для вас некоторый, значить, проблематикус имеется! Нужно ваше решительное слово-с!

Король вместо возмущения просто брови под чёлку взметнул: в чём дело, мол?

— Видите ли, — объясняется дважды второй, — вчерась мы, министры ваши преданные, вашу программу завершили вконец! Которая, значить, по замене заводов, фабрик и прочих допотопных построек на новейшие увеселительные центры и игровые автоматусы! Мы, ваше величество, того-самого: уничтожили, — он на всякий случай посмотрел в подготовленный документ, — девяносто девять процентов всех существующих предприятий. Сровняли их, значить, с землёй, а на их месте воздвигли небывалое по европическим стандартусам количество этих… как их там… игральных автоматусов и увеселительных центров… извините, центриусов. Вот, значить!

Король локтями поводил — терпение своё в рамках приличия удерживает.

— Если ты сию же минуту, — говорит увесисто, — не объяснишь мне доходчиво, почему не сто процентов, я велю тебя, министр свинячий, в колодки заковать! Будет у меня министр в колодках. И народ меня поймёт!

— Ваше величество, — оправдывается дважды второй, — дело… дело в том, что всего один завод остался — по производству этих самых автома… тусов и оборудования, значить, для увеселительного, то есть, времяпрепровождения! Один единственный! И вот в связи с ним, единственным, и встал перед нами вопрос: что делать с этим заводом-то? Подпадает он под ваш указат или нет? С этим, значить, вопросом и припадаю к ногам вашего величества, на вашу премудрость уповаю от имени всего министерского блокус-корпуса!

Король задумался и подобрел слегка: раскусил, стало быть, что заминка у министров вышла вполне логическая и для него, короля-изобретателя, даже лестная.

Дважды второй, разумеется, на эту лесть и делал ставку. Он хоть и не из самых гибких был, да тоже не из простых; хоть и не за границей учился, но свои девяносто девять процентов не с потолка слизал, а вывел из долгой житейской арифметики, извлёк из какого-то квадратного корня. Поэтому и методы у него слегка квадратурой отдают, углами задевают. Но свои собственные наработанные блёсны для короля Фомиана у него в арсенале тоже имеются. И обозначенную только что проблему мог он запросто разрешить сам, одним волевым рывком, но, апеллируя к его величеству, во-первых, очередной раз обращал на себя его высочайшее внимание — и в самом лучшем смысле обращал, — а во-вторых, снимал с себя всяческую ответственность. Так что он, этот дважды второй прохвост, не сильно просчитался, нагнал на повороте своё.

Король подумал недолго и приказывает со знанием дела:

— Завод ликвидировать. Оборудование станем закупать. Чай, не нищие, не хуже других!

Министр поклонился удовлетворённо, в ногах лёгкость ощутил, и посеменил было ими на попятную, но только Фомиан его взглядом одёрнул.

— Куда пошёл, жеребок паркетный! — говорит. — Стой, раз-два. Короля дёргать почём зря — это вы все мастера, а пред королём ответ держать — так у нас времени нету, сразу к дверям ползём?! А ну-ка сдай назад.

Министр лицом свис, деловою папкой рот прикрыл, будто боялся, что Фомиан ему на расстоянии изо рта остатки души вытянет. А король давай его расспрашивать по существу дела — о самом насущном, о государственном. Министр сам виноват — разбудоражил в Фомиане интерес к текущему моменту.

— Ну-ка отвечай, министр так называемый, как воплощаются в жизнь мои указы по оздоровлению нации? — спрашивает Фомиан. — Как, то есть, у нас там с инвалидами да стариками дела обстоят?

Дважды второй на инквизиторов указывает папкой, будто их в свидетели призывает.

— Хорошо, ваше величество, — рапортует, — и с теми и с другими почти покончили. Обследовали их заново, непредвзято. Девяносто девять процентов признаны пригодными к праздной жизни, стало быть, в пенсионусах и государственных пособиусах не нуждаются. Хороший, значить, экономэус казне, ваше величество.

— А остальной процент? — пуще прежнего хмурится король.

Министр виновато плечами пожимает.

— Есть, к сожалению, и такие, ваше величество, которые никак не хотят оздоровляться. Ни в какую, значить! Но все они выявлены, выслежены и взяты под стражу. Те, которые сами идти якобы не могут, насильно принесены и прикачены к нам для судебного разбирательства и переданы в ведомство Святой инквизиции. Вот, значить.