Иван Кулибин. Иван Ползунов. Ефим и Мирон Черепановы

Тем временем у него возникла проблема – на этот раз чисто бытового свойства. Видавший виды дом, купленный Кулибиным при переезде в Нижний Новгород, пришел в полную негодность. Для приобретения нового у Ивана Петровича не хватало наличных средств. Это может показаться странным – за свои изобретения он получал приличные деньги, долгие годы ему выплачивали неплохое жалованье. Казалось бы, мог скопить хотя бы на хороший дом. Однако и расходы у Кулибина были значительные – требовалось содержать большую семью, много денег отнимали его изобретения. Словом, распродав все, что только можно было, Кулибины приобрели поблизости от старого дома-развалюхи небольшой участок земли с прекрасным видом на Волгу и начали строительство нового двухэтажного дома – по плану Ивана Петровича. В 1813 г. строение подвели под крышу, и тут же случилась беда – у соседей вспыхнул пожар, пламя живо перекинулось на дома Кулибиных – старый и новый. Оба сгорели дотла со всем имуществом. Кулибины превратились в бездомных погорельцев. Сначала их приютил Алексей Пятериков, потом – старшая дочь Елизавета, вышедшая замуж за чиновника Попова, которого Кулибин очень любил и уважал. Семья их жила неподалеку от Нижнего в селе Карповка. Вскоре мастеру из «Общественного призрения» выдали ссуду в 600 рублей. На них он купил ветхий домик и переселился в него. В многочисленные щели задували волжские ветра, но все-таки это было хоть и убогое, но свое собственное жилье. Кулибин вновь мог приняться за работу. Однако развернуться ему мешало безденежье. 17 мая 1816 г. он писал своему старшему сыну Семену в Петербург, где тот служил в Министерстве финансов и имел чин статского советника. Письмо представляло собой горестную жалобу на то, что старик погряз в долгах и даже «служительницам по найму года за три не платил». Далее Иван Петрович пишет: «Вот каковы, любезный сын, отца твоего обстоятельства. Больно мне нестерпимо то, что я значил в Петербурге и чем нахожусь в любезном своем отечестве». Жалобы на крайне «стесненные обстоятельства» продолжались и в других письмах сыну. Кулибин не только жаловался на болезнь и тяжелые условия жизни, но и просил сына похлопотать, передать через кого-нибудь записку царю о его изобретениях и материальном положении. Однако все попытки Семена помочь отцу оказались безуспешными. Тогда-то доведенный до отчаяния перспективой близкой нищеты Кулибин и принялся за изготовление некоей таинственной машины. Никто, кроме старого испытанного друга Пятерикова, не знал, что это за машина. Как-то Кулибин объяснил ему, что вот уже более 40 лет занимается созданием perpetuum mobile – вечного двигателя. Своему другу он объяснил, что люди начиная с глубокой древности бились над решением этой задачи. Почему же ему на склоне лет не попробовать? Кулибин рассказал Пятерикову, что еще в годы царствования Екатерины Алексеевны немецкий механик Фридрих Гейнгле прислал в Петербургскую академию наук описание и чертежи вечного двигателя. В своем письме он испрашивал разрешения посвятить свою машину императрице. Та отнеслась к проекту весьма сочувственно, поручив Кулибину проверить механизм. По словам Ивана Петровича, он состоял из 12 мехов, расположенных внутри колеса. 6 мехов наполнялись ртутью или водой и должны были своей тяжестью заставлять колесо вращаться. При этом жидкость переливалась в другие 6 мехов, которые в свою очередь поворачивали колесо. Кулибин пришел к выводу, что такое колесо все равно не может вращаться вечно. Но все-таки по чертежам Гейнгле создал действующую модель и представил ее академикам. Они подтвердили правоту русского механика. Однако, приехав в Нижний, Кулибин и сам вдруг загорелся идеей создания perpetuum mobile. Тем более что свободного времени у него было хоть отбавляй. И вот на склоне лет он решил такую машину создать. В мыслях изобретателя было использовать ее для подъема речной воды «на гору» с целью водоснабжения нижегородцев. После Кулибина осталось великое множество вариантов конструкции этой машины. С 1797 г. мастер вел особый дневник, посвященный вечному двигателю, – 10 тетрадок по 24 страницы каждая. Вечный двигатель стал последней мечтой конструктора, к сожалению, несбыточной – законы природы было не под силу переписать даже гениальному изобретателю.