Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены

из благоговеющих перед такими испытаниями и отвагой слушателей жбана, стал жадно доедать первый за два дня завтрак.

Пока он жевал, в обдуваемую холодящим октябрьским ветерком лысую, как коленка, голову забрело любопытство.

– А вы из какой деревни все?

– Из Гарей, – вздохнув над иронией топонимики, сообщил тот. – Давеча из столицы прискакал гонец, сказал, мол, идет злой царь Костей, нас воевать. Огнем направо и налево палит, мол, крестьян в рабство забирает, и надо всем миром от него бежать со всем скарбом, что можем с собой прихватить, в столицу, где войну пересидим. Там, говорят, тоже войско собирают немалое. А ты как думаешь, мил человек купец, победим мы того костяного царя, али он нас?

Букаха задумался над вопросом, более важным для него, нежели когда-либо мог предположить старик, и обреченно покачал головой.

-начало сноски-

1 – Пока ее не покинули и не сожгли, не дожидаясь помощи из-за рубежа, ее же жители.

2 – Эта фраза почему-то вызвала незапланированный смех у аудитории.

-

Не успел обоз подъехать поближе к городу, как в глаза Букахе бросилась суета и шум, которые начинались у городской стены и распространялись, подобно кругам на воде, вширь и вдаль.

Сотни и тысячи человек с заступами, лопатами, тачками и бревнами бегали и хлопотали вокруг, словно благодаря какому-то мрачному заклятью решили, что древняя столица Лукоморья вдруг превратилась в муравейник, а сами они – в муравьев.

Люди без устали копали ямы, углубляли ров, возили землю, насыпая вал, забивали колья в дно ловушек и бревна просто так, и у Букахи в душе зародилась и стала расти, болезненно пульсировать и разбухать мрачная ненависть ко всем защитникам Лукоморска.

Сколько сил тратят эти идиоты на абсолютно безнадежное предприятие! Знают ведь, наверняка, какая армада на них прет, и все равно рассчитывают остановить ее своими дурацкими канавками и палками! Почему они не сдаются, не бегут, не прячутся, как сделал бы на их месте любой нормальный народ? Царь Костей – это вам не какой-то самовлюбленный индюк Чернослов! А ведь даже его, не пропади он

внезапно и по необъяснимой причине, им было вовек не победить! А тут – эвон – на кого замахнулись!.. Дурачье… Они тут все сумасшедшие. И так им всем и надо. И стану я помогать Костею, или сбегу прямо сейчас по Вондерландской, Вамаяссьской или Лесогорской дороге – для них ничего не изменится…

СТОП.

Только что прозвучала чрезвычайно здравая мысль, которая почему-то не потрудилась прозвучать раньше.

И называется эта сияющая, как путеводная звезда, идея «СБЕЖАТЬ».

Пусть этот жуткий человек думает, что запугал Букаху. Пусть ждет от меня вестей.

Нашел дурака.

Сейчас я войду в город с крестьянами, проберусь в свой дом, возьму денег, если получится, то коня и еды – и только меня и видели.

Разбирайтесь сами, без Букахи. Я свое уже отстрадал.

Приняв такое решение, разжалованный воевода почувствовал себя счастливым в первый раз за много дней.

Он спрыгнул с телеги, дружелюбно улыбнулся старосте, повертел головой по сторонам и ткнул пальцем вперед, в сторону кряжистой Сабрумайской сторожевой башни с распахнутыми настежь воротами и хронически опущенным мостом:

– Смотрите, вот и прибыли. Город нас уже ждет.

Как выяснилось уже через пять минут, их ждал не только город.

У самых ворот беженцев встретил усатый сержант в пыльном шлеме, красном плаще с гербом Лукоморья на плече и с пергаментом, пером и походной чернильницей наперевес.

– Добрались? Прибыли? Вижу. Молодцы, – отрывисто заговорил он как бы сам с собой, но все каким-то образом поняли, что обращается он к ним, и обоз остановился. – Какая деревня?

– Гари, батюшка, – выступил вперед староста.

– Хорошо… – сержант черканул что-то в пергаменте и обвел глазами застывший в ожидании решения своей судьбы караван. – Сколько вас?

– Сто двадцать три человека с бабами, дитями и стариками… Хотя, нет. Сто двадцать четыре, – уточнил старик и ткнул пальцем в Букаху. – Вот, купец у края леса километрах в десяти отсюда прибился. Костяным царем ограбленный.

– Ограбленный?.. – сержант окинул оценивающим взглядом представительную фигуру Букахи и кивнул головой: – Эт хорошо…

И, не успел никто поинтересоваться парадоксальностью вывода, как сержант выудил из кармана штанов другой пергамент, развернул его, откашлялся и огласил:

– Предписание Оборонного Командования номер один!

После этого впечатляющего вступления пергамент был аккуратно свернут и возвращен на место, а дальнейшая речь пошла экспромтом:

– Все мужики от семнадцати до сорока лет остаются здесь, встают справа от меня – их забирают в добровольцы, город оборонять. Остальные – от четырнадцати до

шестидесяти и бабы от семнадцати до пятидесяти идут на земляные работы. Встаньте слева. Инструмент – лопаты, кирки, еще чего там – если есть, берите с собой. Смена – восемь часов. А стариков и прочих младенцев дружинник Николай Непряха сейчас проводит по домам на постой. Они за день обустроятся, и вечером за

землекопами придут. Ополчение будет жить и учиться ратному делу на казенный кошт. Вопросы есть?