Иван Царевич и Серый Волк

Правда, надо честно признать, не кивая на дьяволовы происки, Валерка Бердов всегда был человеком с придурью. Царевич знал его уже лет пятнадцать, со времён литературной юности, которая совпала с задувшими над, страною ветрами перемен. Возможно, во времена всесокрушающего соцреализма компетентные товарищи выбили бы из Валеркиной головы астральную дурь, но в нынешние времена беспредельной свободы поиски смысла бытия всё чаще совпадали с поисками путей – дорог в психиатрическую клинику. Царевич никак не хотел смиряться с мыслью, что сошла с ума сама реальность, гораздо проще и удобнее было считать сумасшедшим самого себя. Но, как совершенно правильно заметил Васька Кляев, и в белой горячке должна быть своя логика. Болезнь тоже должна протекать в рамках определённых закономерностей, и чтобы уничтожить болезнь, нужно установить эти закономерности и, изменив логику их взаимодействия, перевести свихнувшуюся случайность в определённый свыше ранг, а ставшею случайностью закономерность вновь сделать хозяйкой жизни. Слегка приободренный собственными мыслями Царевич обернулся к уныло болтающемуся на заднем сидении Самоедову: – Мобильник у тебя с собой? Позвонишь сейчас Бердову и расскажешь в подробностях, как создал монстриху, но о нашем появлении ни слова. Если Валерка спросит, куда делась крокодилиха, то скажешь, что сбежала. – Куда сбежала? – не понял Самоедов. – В гробницу фараона, – рассердился Царевич.

К его удивлению, Самоедов воспринял такое объяснение как нечто само собой разумеющееся, словно гробница действительно была в пределах досягаемости если не самого Мишки, то его милого монстрообразного создания.

– Ты что, был в этой гробнице? – пристально глядя в Самоедовские глаза, спросил Царевич.

– Ну, был, – нехотя признался Мишка. – Я же художник, мне же нужно проникнуться атмосферой среды.

– Бердов что же, возил тебя в Египет, проникаться атмосферой? – А при чем тут Египет? – удивился Самоедов. – Гробница фараона находится в нашем городе, на Валеркиной даче. То есть, дача даже не Бердова, а его тёщи, но ты же знаешь Наташкину мамочку, если есть на свете истинные ведьмы, то это как раз она. Тесть-то умнее Валерки оказался и давно уже из этой семейки и сбежал, а Бердов вляпался, как кур в ощип. А Ираида давно уже помешана на Блаватской, путается с кришнаитами и ещё чёрт знает с кем. Словом, у них там храм не храм, бордель не бордель…

– Подожди, а где они фараона взяли? – удивился Кляев. – Мумию фараона они получили с помощью астрального мира и Валеркиного романа «Камасутра в гробнице» по уже отработанной схеме: слово – рисунок – оживление.

– Рисовал ты?

– Я, – не стал запираться Самоедов. – Фараон натуральный, без подделки, я его с мумии Тутанхамона рисовал.

– А зачем им мумия? – не поверил Кляев. – Чёрт его знает, – пожал плечами Самоедов. – Ираида прямо помешана на молодильных яблоках. Женщину можно понять, возраст критический, а хочется быть молодой и сексуально привлекательной.

– Ладно, звонок отменяется, вези нас прямо в гробницу, – распорядился Царевич. – Не повезу, – заупрямился Самоедов. – Ираида мне пасть в два счёта порвет. А у меня и так здоровье слабое и нервы истрёпаны до предела.

– Одно яблоко, для поправки здоровья, – соблазнял Царевич. – Два, – упёрся Самоедов. – И плату попрошу вперёд.

Кляев расставался с яблоками неохотно, зато Мишка вцепился в молодильный фрукт зубами и сожрал его быстрее, чем Царевич успел глазом моргнуть. – Дорогу покажу, но за последствия не ручаюсь, – честно предупредил Самоедов. – Место подозрительное и вообще – кто там только не бывает. – Веди, Сусанин, – распорядился Царевич, снаряжая обойму патронами с серебряными пулями взамен расстрелянной в Самоедовской квартире.