Иван Васильевич. Профессия – царь!

– Мда… – грустно констатировал обстановку шехзаде Мустафа, стоящий во главе этого отряда османской армии. Для него этот поход оказался практически единственным шансом выжить. Очень уж сильна была Хюррем-султан, фаворитка отца, лишившая его мать внимания правителя Великой Порты. А это звучало как приговор по нравам османов тех лет. Вот он и ждал последние годы если не кинжала, то отравления. И отправился пусть и с небольшой армией, но в важный военный поход с огромной радостью. Здесь был хоть какой-то шанс выжить…

– Бастионы… как неожиданно… – произнес стоящий рядом Искандер-паша, настоящий полководец, поставленный при сыне султана.

Ему было чему удивиться. И хотя бастионная система появилась в середине XV века в Италии, а к XVI веку уже получила распространение по всей Европе, особенной популярностью она не пользовалась. Внедрение новинки шло медленно и как-то со скрипом. Затруднений было ровно два. Во-первых, деньги, которых попросту не было для того, чтобы ударными темпами перестроить старые крепости. А во-вторых, не было общей теории и понимания. Собственно, до фундаментальных работ Вобана[151] во второй половине XVII века вопрос укреплений бастионного типа висел в воздухе.

И вот новинка, распространенная в Италии, внезапно оказалась на берегу Волги. Очень необычно. Тем более реализованная в неожиданном формате. Государь расстарался на славу. Понимая важнейшее стратегическое, можно даже сказать, геополитическое значение этого укрепления, он «отсыпал» сюда и людей, и инструмента, и строительных материалов. Поэтому османов встречала мощная крепость. Тут и цитадель, внутри звезды с семью бастионами, и большой ров, заполненный водой, и равелины. В общем, все чин по чину. Мало того, даже фас укреплений уже кирпичом обложили в несколько слоев. Ну и так далее. С наскока не взять. Во всяком случае, рекогносцировка показала – преодоление рва и куртины без предварительной подготовки нереально. Не такими силами, во всяком случае.

Шехзаде Мустафа был вполне разумным человеком и уничтожать своих янычар и союзных горцев о мощные укрепления он не стремился. Ему требовались верные люди, чтобы попытаться захватить престол. И только славными победами он смог расположить к себе врученных ему бойцов. Да, конечно, по данным разведки, в крепости имелось не больше семисот человек гарнизона. Но это ситуации не меняло. Штурм виделся ему незамысловатым способом самоубийства. Поэтому он перешел к осаде.

Не имея флота на Волге, он организовал батарею на правом берегу Волги выше по течению Рагарда, дабы отсекать снабжение крепости. Остальная же артиллерия, не стремясь проломить стену, затеяла перестрелку с крепостными «товарками», дабы повыбить их как можно большим числом.

– Странно… – произнес стрелецкий голова, наблюдая за османами с бастиона.

– Что именно тебе странно? – поинтересовался командир батареи.

– Они нас измором, что ли, взять хотят? Неужто про дромоны государевы не ведают?

– А если и ведают, то что с того? Кулеврины вон – на холме поставили. Сильная батарея, может и дромонам бед немалых доставить.

– А запасы наши? У них поди столько нет.

– А они о том ведают? – усмехнулся артиллерист. – Не о том ты печалишься.

– Да? А что?

– Видишь: вон потащили носилки с землей?

– Вижу.

– Полагаю, что это мину ведут.

В этот момент османы вновь выстрелили, и тяжелое каменное ядро ударилось в массивную стену крепости, обдав этот участок бастиона каменной крошкой. Стрелецкий голова присел, едва не потеряв свою кожаную треуголку. После чего сплюнул, едко выругался, отплевываясь от попавших в рот фрагментов грунта и, махнув рукой, удалился со стены. Требовалось немедленно доложить коменданту крепости о догадке артиллериста. Может, тот и сам все рассказал, но перестраховаться стоило. Мина – это очень серьезное дело. С такими вещами лучше не шутить.

Глава 5

1553 год – 2–3 июня, Рагард

На рассвете вниз по Волге начали спускаться три дромона, стремясь сблизиться с османской батареей. Но не тут-то было.

Небольшой редут, который османы отсыпали перед батареей, надежно прикрывал длинноствольные кулеврины от огня трех– и восьмифунтовых пушек дромонов. Их же тяжелые ядра все чаще и чаще давали или накрытия, или попадания. Хлипкая конструкция дромонов не была рассчитана на артиллерийский бой. Поэтому ядра кулеврин легко пробивали корпус этих кораблей, нанося опустошение и довольно неприятные повреждения.

Так или иначе, но сблизиться с батареей на картечную дистанцию русские дромоны не смогли. И, потеряв под обстрелом один корабль, были вынуждены отойти. Ну как потеряли? Очередным ядром его пробило чуть ли не насквозь и повредило ходовое колесо, попутно заклинив руль. Вот течение его и подхватило, вынеся на отмель, недалеко от османских кулеврин.

Полчаса стрельбы – и остатки экипажа дромона оказались вынуждены покинуть судно, которое безнаказанно расстреливали турки. И, чтобы не дать им его захватить, даже подожгли…

Шехзаде Мустафа только успел порадоваться этой славной новости, как пришла новая. Хуже, сильно хуже…