Иванова гармонь, или Cказ о том, как на саратовской гармонике колокольчики зазвенели

Ваня тоже помогал бабушке лепить из глины игрушки, но больше помогал наносить на них при помощи разных палочек геометрические украшения. Он сам готовил эти палочки с треугольниками и квадратиками на торцах, а вот кругляшки делал из стеблей высохших трав. Этому его научила бабушка Степанида. Теперь же он мог помогать ей делать и свистульки, потому как из-за своей глухоты он этого делать раньше не мог. Не понимал он тогда, для чего делает бабушка все эти дырочки. Не знал он о том, что эти дырочки в игрушке помогают рождаться свисту. Теперь же, имея очень тонкий музыкальный слух, он мог делать такие свистушки, которых никто в деревне не сделает. Да что в деревне – во всей округе. Но это всё будет не сегодня. Он услышит, как играет на свистушках бабушка, как играет подпасок Ефрема на своей дудочке. Только после этого он сделает свой первый свисток, а потом и свистушок, который отличается от свистка большими размерами и в нём протыкается больше игральных отверстий. Это всё будет потом, а сейчас Ванюша ходит по дому и говорит, говорит, говорит.

Вечером к домику Торопка потянулись жители деревни, потому как весть о событии быстро пролетела по улицам и переулкам. Пришёл Архип с Пелагеей, приковылял хромой Игнат с сыном; кое–как притащился, будучи всегда навеселе, Пахом с бабкой Ляксандрой. Позже других пришёл пастух Ефрем, потому как было надо пригнать в деревню стадо коров. Хотя, будучи рядом с коровами во время дойки он один из первых узнал о произошедшем чуде и теперь пришёл за тем, чтобы обсудить произошедшее с мужиками.

Ефрем подошёл, поздоровался, хотя уже рано утром всех видел, потому как выгонял коров в луга, присел поближе к Ване на завалинку. Он буквально смотрел в рот говорящему мальчику, когда тот, возможно десятый раз рассказывал собравшимся о том, что с ним приключилось на плотине.

* * *

Давно минуло то время, когда Ваня научился говорить. Он стал об этом забывать. И, наверное, забыл бы, если б товарищи не напоминали с которыми он ходил в церковно-приходскую школу. В школе их учил отец Лаврентий. Человек он был предобрейший, но требовательный. После окончания церковно-приходской школы Ванюша стал усердно помогать деду в шорницкой. Вскоре мальчику и восемнадцать лет подоспело. Ваня вырос, окреп, возмужал. На него стали девчонки засматриваться. А почему бы и не засмотреться – высокий, статный, весёлый, дело в руках имеет. Дед его всем шорным премудростям научил, с постоянными заказчиками свёл, чтоб все знали внука, шорных дел мастера Ивана Торопка. Всё складывалось в жизни Вани наилучшим образом. Казалось бы, бери Иван дело в руки, а дед уж будет помогать по мере возможности. Но не тут-то было. Не тянется особо к шорному делу Иван, всё больше возится с валдайскими колокольчиками, с их перезвонами. Чего-то там в них подтачивает, выгибает, укорачивает, да со свистульками экспериментирует.

Это не очень нравится Митрофану. Свистульки – свистульками, колокольцы – колокольцами, но и заказы надо выполнять. Отлегло у деда Митрофана, когда внук, сделав небольшую, красивую душку к седёлке, прикрепил на душку четыре валдайских колокольчика, а под дугой, над лошадиными головами, оставил один, побольше. Некоторые ямщики умудрялись подвешивать под дугу до семи колокольчиков. Шуму, разумеется, от этого много, а вот композиция не всегда складывается. Просто не все ямщики обладали хорошим слухом, а как-то выделится очень хотелось.

Здесь и пришло Ване в голову – разнести колокольчики по упряжи. Что он и сделал. Композиция получилась, но не прижилась из-за своего неудобства. Ямщики же отметили про себя: «Парень с головой, из него толк будет. В простых шорниках он не засидится». Дивился способностям внука и дедушка. На похвалы мужиков он только крякал да покручивал гвардейские усы.

Так, возможно, и дальше бы дело шло, Иван бы шил сбрую, возил её с дедом на ярмарку и снова бы шил, и снова возил, кабы на саратовской ярмарке не подошли к нему двое черноусых парней. Посвистели они в разные свистульки и свистушки, поприщуривались, разглядывая глиняные дудочки, покусали усы, осмотрели шорную продукцию, потрогали руками украшения на уздечках и хомутах, покрутили в пальцах латунные вензелёчки и медные вкладыши да и обращаются к Ивану. (Дедушка в это время ушёл посмотреть другие товары):

– Тебя Иваном зовут, – спросил высокий, а меня Николаем батюшка крестил, а он,– Николай кивнул на другого парня, – он на Дмитрия откликается. Это брательник мой. Будем знакомы…. И он пожав руку Ивана продолжил говорить.– Слышали мы о тебе, Иван, потому и нашли тебя, и имя твоё знаем. Добрые люди подсказали.

Такое начало разговора понравилось Ивану и он приготовился слушать. Братья были постарше его. После обмена рукопожатиями перешли к деловому разговору. Первым о деле заговорил Николай.

– У тебя, Иван, классные свистульки получаются. Сам делаешь?

– Конечно сам…

– И строй ставишь сам?

– Кто ж за меня? Этому бабушка научила.

– А голоса как настраиваешь? Подо что? Можно под пилу…

– Да не подо что я не настраиваю, – отвечает Иван. – Так слышу.