Ивановская горка. Роман о московском холме.

Вот так защищенный самим Сенатом от покушений на собственную личность Каин и стал править на Москве свой макар, обладая для подтверждения слова послушной воинскою командой. Кроме неё, полк его составляли и вольнонаёмные людишки, по большей части боевитые суконщики, — так что подступиться к сыщику стало вовсе не просто. Например, когда начальство существовавшей тогда у Матросской Тишины парусной фабрики Адмиралтейства опознало, что он кроет у себя беглых работников, то послало было сперва ему вызов к допросу. Ванька на таковой пустяк даже не почёл справедливым откликнуться, и разгневанное начальство отрядило солдат в Зарядье, чтобы захватить Каина на дому — да привести силком. Но посланные во главе воинства подканцелярист с капралом воротились с пустыми руками изрядно помятые, причём донесли следующее: застав хозяина, они прочли ему указ и уже повели было в свою контору, — однако, как скоро отошли от двора всего сажень с пять, Каин, сброся с себя сюртук да шляпу, вырвался и ушёл, а бежав, кричал незнаемо каким людям: «Дай дубья!» По этому зову налетело человек с двадцать в серых кафтанах и ну тузить пришлецов смертным боем: двум служивым даже нешуточно проломили дубинами головы, — а Ваньку отбили и с ним исчезли.

Поданная возмущенным ведомством жалоба на самочипие Каиново навсегда затерялась в подспудном лабиринте приказных ходов...

10

Потому-то он и продолжал шутовски кознодействовать где с блеском, а где и с треском. Так, в 1747 году перед самым Рождеством Каин пришёл в гости к знакомому приказчику на струг, стоявший в Москва-реке, а тот при прощанье возьми и укажи на проходившего в соседнюю барку купца Клепикова: вот-де овощ каков — в худом платье ходит, а богат; денег более пяти тысяч, да, кроме пива, ничего не пьёт!

Тут Ванька и замыслил опоить его пивом с дурманом, чтобы верней и красивее обобрать. Но сперва он с двумя приятелями решил испробовать зелье на себе: закупили кувшин, полведра пива в погребке и на дому у Каина, засыпав в пиво дурману с фунт, замазали горлышко кувшина тестом и поставили в печь бродить. Когда снадобье, по их соображению, уже доспело, раскупорили его и выпили каждый по стакану. Действия оно не оказало никакого — все остались при своей памяти. Купили ещё четверть пивную и вылили в неё оставшейся закваски. Приятели Ванькины приняли по три стакана и разошлись, а вечером того же дня один привел другого обратно в Каинов дом «в безумии», да и сам едва что доплёлся. Утром же они, проспавшись, встали совершенно здоровые.

Между тем следовало поторапливаться, ибо купчина собирался уже отчаливать восвояси, а случай угостить его кудесным питьём всё не выпадал. Тогда Каин избрал решение куда проще. Когда в воскресенье хозяин струга отправился с женою к обедне на ту сторону реки, в церковь Георгия в Ендове, товарищи Каиновы середи бела дня подлетели к его судну на санях с ломом и топорами, а сам Ванька наблюдал за ними издали в Дранишном ряду. Постучали в двери, откликнувшемуся работнику сказали, что-де письмо привезли из Орла, — да как только он приотворил, бросили в глаза золы с солью, повалили под лавку и гойда разламывать сундуки...

Но сейчас переметчивый доноситель удобства ради изрядно сократил эту повесть, и Лёвшин внёс в свою запись только общую сумму награбленного: 1700 рублёв, — остальное решив пополнить опять-таки позже из доступных бумаг следствия. Между тем Каин всё множил цепь своих похождений, нанизывая одну небывалую бывальщину на другую без остановки —

11

— Кружевного ряду купец, пришед ко мне, сказал, что он отправил из Москвы в Калугу неявленные товары, которые, будучи в дороге на заставе, что близ Донского монастыря, взяты под караул, — и просил, чтоб я как возможно приложил своё старание те товары ему по-прежнему возвратить. В тот же день собрав я несколько своей команды, на ту заставу приехал, где по приезде имеющихся на карауле солдат перевязали; и те взятые ими товары, отобрав, привезли к хозяину, за что получил себе несколько денег.

12