«Ивановский миф» и литература

Цыгане на улицах Иванова и его окрестностях — не новость. Их постоянно видишь на улицах. Особенно часто около вокзала, в скверах, в парках. Относятся к ним ивановцы настороженно, как к назойливым чуждым пришельцам, хотя с удовольствием смотрят красочные фильмы о цыганах, вроде фильма Лотяну «Табор уходят в небо», и с умилением слушают душещипательные цыганские романсы. Но никому в голову не приходило вплотную подойти к этой части обитателей нашего края и понять, как они живут, о чем думают. Фалеев подошел и написал отличную книгу. Своего рода художественное исследование о быте, нравах, а главное — о пестром разнообразии характеров этого удивительного народа. Написал с большим пониманием и любовью. Недаром в название книги вынесено цыганское приветствие «Бахтале-зурале!», что означает «Счастья-благополучия!»

В предисловии к своей книге Фалеев пишет: «…Я нашел у цыган совсем не то, что искал, оно меня нисколько не разочаровало.

Я завел связи. Стал ездить в табор. У меня появилось там много знакомых, и я многому у них научился. Не потому, что цыгане — уникумы, а потому, что, закружившись в прогрессе, мы утратили нечто такое хорошее, что было и у нас, но мы потеряли, а цыгане еще не успели потерять, хотя тоже теряют».

На страницах книги Фалеева цыгане предстают не в оперном облачении и в не в привычном мещанском понимании («ворье», «все жулики»), а как народ, на протяжении многих столетий сохранявший базовые ценности своей жизни, своего характера, где было, как в каждом народе, и хорошее, и дурное и который, несмотря на всю свою инаковость, вписан в общечеловеческое развитие жизни. Послушаем, о чем говорит с автором один из самых умных и обаятельных героев книги Фалеева цыган Гога:

«— Спиваются цыгане <…> Работы нет. Чего им делать? Сидят и пьют! <…> Везде бардак. Когда это кончится?! — Гога не злится, а просто размышляет. — Все разрушается, и почему должно быть лучше — предпосылок не видно. Только и надежды на то, что Россия — страна непредсказуемая.

Ишь как завернул! Но я с ним согласен:

— Да, — говорю, — умом Россию не понять.

— Аршином общим не измерить… Тютчев, кажется?

Тут уж я не выдержал и в голос рассмеялся не над Гогой, конечно, а над собственным удивлением от того, что цыган знает Тютчева!»

Да, Фалеев не скрывает, что многое меняется сегодня в цыганской жизни отнюдь не в лучшую сторону. И говорит об этом писатель с глубоким сожалением. За этим не только боль за цыган, но и за Россию, которая тоже теряет какие-то базовые особенности своего существования. Только и остается верить: «умом Россию не понять…»

Все чаще в литературе нашего края обнаруживается желание выйти за рамки обычной реальной жизни, дать волю фантазии и воображению. «В действительности все совсем не так, как на самом деле» — эти слова А. де Сент-Экзюпери Мария Махова избрала одним из эпиграфов к своей книге «Другие вещи» (2012). Это своеобразный калейдоскоп жизненных ликов, претворенных в песни, в байки, в анекдот. Но держится все это прежде всего на любви к близким людям, на вере в силу творчества. Впрочем, сама Мария Махова сформулировала кредо своей поэзии следующим образом:

…гладить собак, удивляться, придумывать сказки,
тихо скользить, не дышать, замереть, улететь,
видеть, что мир бесконечно и радостно счастлив,
там, где плечо твое, там, где улыбка, там, где
… вот из осколочков этих, мелодий напетых,
камешков, буковок, звуков, мгновений и лет,
сложится дом на зеленой горе разноцветный,
сложится песенка, лесенка, жизнь и сюжет.

Свой «разноцветный дом» в поэзии строит Ян Бруштейн, получивший самую высокую оценку в сетях Интернета (премия «Поэт года»). Бруштейн — автор поэтических книг «Карта туманных мест», «Красные деревья», «Планета Снегирь», «Тоскана на Нерли» (2011). Одна из самых заветных тем Бруштейна — мечта о Флоренции, заповедном месте мировой и европейской культуры:

В моих бесцензурных по-прежнему снах
Я камни топтал и Мадрида, и Ниццы…
Но чаще всего, представляете, снится
Ночная Флоренция с криками птах.
Здесь воздух так вкусен, бездымен и чист,
Я вижу, как время свивается в узел
И как пролетают усталые музы
К последним поэтам, не спящим в ночи.