Иванушка на курьих ножках

– В этом заявлении вся мама. Меня никто в коллектив Большого не приглашал и не пригласит. Я не талантлив, не горю желанием отчебучивать гранд-батманы. Оказался в балетном училище благодаря энтузиазму мамы. Обычному ребенку с моими данными и полнейшим отсутствием желания стать балеруном никогда туда не попасть! Мама, конечно, это понимала, но так разговор вывернула, что я оказался гением, который сам себе блестящую карьеру сломал. А она ради моего душевного спокойствия на все согласна, но есть условие. Выполню его – никогда слова упрека не услышу, что не захотел стать премьером Большого. Что за условие? Я должен стать солистом коллектива «Данс-танц». Они выступают со всеми зарубежными звездами, которые в Москву прилетают. Денег заработаю, обрету известность. Мама сможет мною гордиться. Мне тогда еще год в школе оставалось тосковать. Согласился. И как в кофемолку попал. Утром школа, днем репетиция, вечером концерт. А когда на курсы при Бауманке ходить? Я решил: мама уедет в Карловы Вары – брошу все, убегу из дома. Куда? Не знаю. Поговорю с отцом, он точно поймет, спрячет меня там, куда мать не дотянется. А пока проведу спокойно две недели… В день смерти отца поспешил к Юре, своему другу. Посидел у него, вернулся. Толкнул дверь в квартиру. Не заперто, вошел. В апартаментах Лека, какие-то мужчины. Сестра мамы рыдает. Я ничего понять не могу. Ко мне подошел парень, показал удостоверение, спросил: «Где время проводили?» Ответил: «У знакомого. А что случилось?» – «Телефон знакомого дайте, – потребовал мой собеседник. – В комнату не ходите, оставайтесь в прихожей». И ушел. Лека ко мне бросилась: «Мариус! Валерия убила твоего папу!» Я не поверил, обозлился: «Тетя Леокадия, не неси чушь. И почему ты здесь? Вы же с мамой насмерть поругались. Она тебя выгнала. Правда, не знаю почему». – «Потому что она хамка, – прошептала Лека. – Глаза б мои ее не видели, уши не слышали. Но как можно не прибежать, когда из полиции позвонили?» И тут Валерию выводят, врач с ней, два каких-то парня. У сестры вид безумный, глаза в одну точку смотрят, не моргают, шагает как железный человек – бух-бух. Я вскочил: «Лера? Что случилось?» Она ни слова в ответ. Зато врач заговорил: «Вы кто?» – «Брат», – ответила вместо меня тетя, потом вдруг на лестницу умчалась. Доктор уже другим тоном: «Жизни вашей сестры ничто не угрожает. Вам потом сообщат, куда ее поместили». Врач ушел, стою один. Состояние такое, словно по голове палкой треснули. Тут Лека вернулась, и сразу возникли санитары с каталкой, на них черный мешок. Тетка в истерику впала: «Боже! Как Эми сказать? Как?» Носилки тем временем увезли, появилась пара. Мужчина молча ушел на лестницу, в мою сторону не посмотрел. Женщина остановилась, дала мне визитку: «Позвоните, они приедут, уберут». Вскоре тетя вернулась, прошептала: «Мариус, поставь чайник, все объясню. Пойду посмотрю, что в гостиной». Но я не стал выполнять ее просьбу про чайник, тоже в комнату подался. Там все было вверх дном, но я почему-то думал, что увижу море крови, а никаких пятен на полу. Потом, когда на мебель взгляд перевел, заметил на углу консоли красный след. И тут Леокадия снова зарыдала, в истерику впала. Еле-еле успокоил ее, отвел в столовую, чай заварил. Она чашку залпом выпила и говорит: «Маричка! Валерия убила Кирилла!» Я в это не поверил, о чем сразу и сказал. Тетка руками замахала: «Милый, девочка не хотела Кирилла жизни лишить, просто толкнула. А он не удержался на ногах, упал, ударился виском о мебель, и конец. Несчастный случай». На меня опять сомнения напали: «Папа большой, крепкий, сильный. Валерка маленькая. Как ей удалось так отца пихнуть?»

Мариус провел по лицу ладонью.