Иволга будет летать

— Даже наличие мотивации и возможности совершить преступление еще не доказывает факта его совершения, — подчеркнуто спокойно сказал Каляев. — Однако уже то, что преступление могло быть совершено и может пройти незамеченным не слишком-то обнадеживает, как думаете?

— Вы не ответили на вопрос.

— Сейчас у меня нет ответа. Но…

— Раз нет, то извольте быть корректны, выдвигая гипотезы!

— Не кипятись, Сева. Замечания господина инспектора вполне резонны, — вмешался психиатр; они со Смирновым были старыми товарищами. — Ты спрашиваешь про Иволгу — ну, а зачем Абрамцеву разбивать вертолет о скалы? Он тебе не трепетная барышня, чтоб назло всем верх с низом перепутать: кремень был мужик, настоящий ас. — Психиатр обвел взглядом присутствующих. — Вся история — сплошные вопросы, и ни одного на них убедительного ответа. Это, как ни крути, странно. Давайте не ругаться, а спокойно думать.

— Да, да. — Капитан Цибальский энергично закивал. — Давайте дождемся анализа уцелевшего самописца. И заключения медэкспертов.

— Тем не менее, я еще раз прошу всех воздержаться от необоснованных предположений, — процедил сквозь зубы Смирнов. — В семь жду всех в конференц-зале. Кровь из носу, но чтоб к семи анализ был готов, Игорь! Ты понял? В семь!

— Д-да, Всеволод Яковлевич, — сказал Белецкий. — Сделаем.

— И доложишь так, чтобы любому… чтоб каждому было понятно, что к чему! Без путаницы с цифрами. А то еще что-нибудь выдумают, — Смирнов бросил мрачный взгляд мимо Каляева на «уснувшую» Иволгу и, ни с кем не прощаясь, ушел.

— Что это он вдруг так взвился? — с недоумением спросил капитан Цибальский, ни к кому не обращаясь.

— Известно, что: нервы, — устало сказал психиатр. — Ну, до вечера, господа.

* * *

Дождавшись, пока большая часть рабочей группы разойдется по своим делам, Белецкий подошел к Давыдову.

— Слава, что там у вас с медиками? П-поговаривают, вы захватили старую установку в подвале и занимаетесь какой-то некромантией.

— Вообще-то это называется «следственная реконструкция». — Давыдов слабо усмехнулся. — Мы пытаемся установить позу в момент удара и узнать, таким образом, предпринималась ли попытка восстановить контроль над машиной.

— Это возможно?

— Есть старинная методика. В медчасти по записям нам подобрали пятерых мужчин того же сложения, что и Дэн: мы сажаем их в кабину и заставляем проводить разные манипуляции со штурвалом и «шаг-газом», — объяснил Давыдов. — Медики проводят измерения: взаимное расположение большого и указательного пальцев и углы сгиба фаланг при экстренном сбросе высоты, при подъеме, при выравнивании бокового сдвига, при расслабленном положении. Потом сопоставляют эти данные с сохранившимися останками пальцев, строят объемные модели. Из-за аномалии кисти Дениса применение такой методики не вполне корректно, но это лучше, чем ничего. Ну, а я командую испытуемыми, показываю им, что делать и в каком порядке.

— П-понятно. Твоя была идея?

— Все равно заняться нечем. Ты же в цифрах все равно пока не дашь копаться.

— Не дам. Что у вас получается?

— Мы еще не закончили. Промежуточных выводов мне не сообщали для чистоты эксперимента. — Давыдов помолчал. — Игорь, ты уверен, что Дэн стрелял в самописец? Это же как пожар на кухне устроить, чтобы скрыть разбитую чашку. Формальной объяснительной даже он бы не отделался.

— Но п-публичный скандал навредил бы не только его самолюбию и репутации «номера первого», но и проекту, и вам с Валей — всем сразу: лучше пожар на кухне, чем во всем доме. Состояние самописца не п-позволяет установить причину со стопроцентной точностью. Но процентов девяносто я дам. Иволга могла сама п-подсказать ему такую идею.

— Он мог бы попросить тебя стереть запись.

— Мог, но не стал бы: п-просить инженеров об одолжении он считал ниже своего достоинства. — Лицо Белецкого на миг исказила болезненная гримаса. — Ты его знаешь.

— Чем дальше, тем меньше я понимаю. — Давыдов скользнул взглядом по защитному коробу кибермозга Иволги, подсоединенному к кабине установки десятками проводов. — Чем дальше, тем меньше. А ты что скажешь, Валя?

Во время собрания Абрамцева старалась лишний раз даже не смотреть в его сторону, но теперь в зале они остались одни, не считая Белецкого.

— Чем дальше, тем больше мне кажется, что это все — дурной сон. — Абрамцева подошла и встала рядом. — И чем дальше, тем меньше мне хочется видеть его продолжение.

— Д-да уж. — Белецкий топтался у кабины, напряженный и беспокойный, взвинченный, как сторожевой пес, чуявший опасность.

Они постояли еще немного; затем Давыдов, сославшись на срочные дела, ушел. Абрамцева догнала его на лестнице в подвал.

— Слава! Подожди. Нужно поговорить.

— О чем? — спросил он с тупым недоумением.

Постоянно угрюмый и раздраженный, в последние дни он сделался непохож сам на себя, как и Смирнов.

Абрамцева подумала, что и сама она, если взглянуть со стороны, ведет себя не лучше.

— Чего ты хочешь добиться? — спросила она.

— Чего я хочу?

— Да. Погоди, не здесь же! — Она утянула его в коридор цокольного этажа, где располагался отдел снабжения.