Ивушка неплакучая

Подробней об этом первом своем общественном поручении Алексеев поведает уже в наши дни, в романе «Драчуны». И здесь же с присущим ему юмором расскажет, как почти сразу же оно сорвалось, поскольку «агитатор», как и другие его приятели, не вышел ни ростом, ни годами, и растревоженные сомнениями мужики не могли принять всерьез убеждения и доводы неоперившихся мальцов.

Однако надобно тут же сказать, что сами-то мальцы были Настроены по-боевому. Что сознавали они себя юной сменой коммунаров-большевиков, творцами новой небывалой жизни Не только в Монастырском, но и на всей планете. В тех же «Драчунах» повествуется о том, как вдохновенно звенели над селом разученные ими песни о реющем над миром и зовущем на борьбу рдяно-горящем знамени, о красных кавалеристах — тех, кто в ночи ясные и в дни ненастные готов гордо и смело мчаться в бой за «братишкой Буденным» сквозь громы и пожары…

Будущий писатель и его друзья тоже готовились с беззаветной стойкостью встретить любые испытания, и эта готовность пригодилась им очень скоро, когда новой страшной голодовкой обрушился на село тысяча девятьсот тридцать третий год… А на следующий год разом умерли отец и мать. Братья разлетелись кто куда, и шестнадцатилетний Михаил остался единственным хозяином пятистенной избы. Перемучившись вдосталь, наловчился за лето доить корову и печь хлеб на зависть иным соседкам. Но зимой бы пришлось совсем туго, когда б не предприимчивый дружок-сверстник Васька Ступкин, потерявший в тридцать третьем Перемершую от голода семью. Вдвоем коечкак одолели Нужду, зимние тяготы и даже учение, хотя было у приятелей на двоих пара старых подшитых валенок, да латаный пиджачишко, да корова Лысенка, на которой возили в район на базар пиленные на дрова кладбищенские кресты… Впрочем, лучше всего прочитать «Драчунов» и новеллу «Астрономы» в повести «Хлеб — имя существительное»: почти все произведения Михаила Алексеева построены на прочных автобиографических устоях, а всего, что пришлось ему пережить, с лихвой хватит на добрый десяток его героев и, наверное, останется в запасе еще на столько же, если не более.

Но самым важным актом приобщения Алексеева к народной судьбе стала Великая Отечественная война. Он встретил ее, находясь на действительной службе в должности политрука парковой батареи Харьковского артучилища. Несколько месяцев сражался на Юго-Западном фронте. А в июле сорок второго его часть с ходу вступила в бой на донских берегах близ хутора Нижне-Яблонского. То было начало битвы за Сталинград — Алексеев участвовал в ней с первых до последних дней. И здесь же, под станцией Абганерово, был принят в партию…

«Солдаты» — первый роман Михаила Алексеева, который был написан сразу после войны — в 1946–1947 годах. С этого рубежа началась его деятельность в большой советской литературе.

«Солдаты» — совсем неплохой роман для писателя-дебютанта, для того времени, когда военная тема только начала осваиваться в эпическом масштабе советской литературой. Его герои — это прежде всего работники, оторванные вражеским нашествием от главного жизненного дела. И во имя этого дела, ради его ^защиты и торжества они и на фронте вершат праведный, тяжелый, смертный труд, загоняя, как зверя, войну.

Однако самому Алексееву из всех его военных книг не зря особенно дорога «Дивизионка» (1957–1960). Вспышка лирической прозы, которая произошла в эти годы в нашей литературе, историческое и психологическое углубление военной темы, успешно начатое только что пополнившей писательские ряды плеядой литераторов-фронтовиков, сама атмосфера времени, не говоря уже о накопленном профессиональном опыте, — все это сообщило новаторскую направленность алексеевскому поиску. Писатель впервые вступает на равных в круг своих героев, лично свидетельствуя достоверность изображаемого, демонстративно отказываясь от вымысла и фабульной канвы, беря на вооружение приемы очерка, репортажа, фельетона.

Это не снизило художественных достоинств произведения Всякий эпизод фронтового быта, любая черточка в облике друзей-побратимов согреты и освещены в «Дивизионке» любовной и лукавой усмешкой. Она сообщает авторскому повествованию особую доверительность и свободу. Задушевность и юмор становятся для Алексеева своего рода универсальным стилистическим ключом. С одной стороны, это дает ему возможность «обыгрывать» по ходу повествования всевозможные житейские мелочи и передряги, самые неожиданные «чудинки» в привычках людей, добиваясь живой убедительности изображения С другой стороны, веселая эта простота с особенной силой помогает понять, что каждый из проходящих перед нами в «Дивизионке» рядовых участников войны ежечасно творит подвиг самоотверженной верности Родине.