Читаем Ивушка неплакучая полностью

Чудаковатый, неунывающий Никифор Удальцов, по прозвищу Капля… Непутевый Самонька — хвастун, лодырь и горе-ловелас… «Почтмейстер» Зуля, простодушно полагающий, что предварительное ознакомление с корреспонденцией односельчан входит в число прямых служебных его обязанностей… Так словно бы шутливо открывает здесь Алексеев свою очередную «сельскую галерею». Открывает, опять-таки как и в «Дивизионке», самолично вступая в книгу с первой страницы щедрым хозяином, предлагающим спутнику-читателю увлекательные и веселые деревенские знакомства и встречи.

В ряду многих героев повести особенно выделяются и противостоят друг другу Василий Куприянович Маркелов и Марфуша Журавушка.

Маркелов — порождение издержек, связанных с колхозным строительством 30-х годов, с трудностями послевоенного десятилетия. Это фигура волюнтариста и «лжеактивиста», нарисованная точно, скупо и зло. Алексеев сумел убедительно показать социально-психологические корни этого типа. Перед нами носитель собственнической мелкобуржуазной психологии, «хозяйственный мужичок», расчетливый, цепкий, эгоистичный, умеющий использовать любую конъюнктуру и, приспособляясь ко всему, служить, по собственному его выражению, и «богу и черту». Жажда накопления материальных благ соединилась в душе Маркелова с такой же неуемной жаждой власти и почета.

В прежние времена это был бы кулак, у которого на десятерых бы хватило остервенелой энергии накопительства. Да, собственно, и на председательском месте Маркелов действует в том же духе, прикрываясь демагогическими рассуждениями и спекулируя на лозунгах дня. Он злоупотребляет властью, выслуживается перед районным начальством такого же волюнтаристского склада, пока наконец не оказывается выброшенным на «Председателевку» — улицу, приютившую на краю села, на самом отшибе, уже не одного незадачливого участника пресловутой председательской «чехарды».

Безнравственность и, в конечном счете, бессилие Маркелова и ему подобных лишь сильнее подчеркивают душевную красоту Зули, Маркедона, Стышного, «вечного депутата» Акймушки Акимова и других героев повести. Но Журавушка стоит среди них на первом месте. Обаятельный и драматический этот характер становится идейным И эмоциональным стержнем «Хлеба». Не случайно она в том или ином качестве появляется почти в каждой из составляющих эту повесть глав-новелл и служит писателю верным моральным критерием при оценке изображаемых персонажей.

Мы часто встречаем в «Хлебе» ее имя, слышим пересуды о ней, смеемся вместе с дедом Каплей над Самонькой, заработавшим от ее руки заслуженный синяк, переживаем за нее, читая о грубых домогательствах Маркелова, возымевшего начальственные виды на броскую и манящую ее красоту. Наконец, в новелле «Астрономы» — одной из поэтичнейших в повести — мы узнаем о ней главное: как стала она Журавушкой, как расцвела первая и последняя ее любовь, как обрушила на нее война раннее вдовство.

Но в полную силу разгорается поэтический этот свет в заключительной, недаром венчающей повесть, новелле. Женственный, страстный, гордый, целомудренный, самоотверженный, очень русский и крестьянский характер алексеевской героини раскрывается у нас на глазах от эпизода к эпизоду. И каждый из них любовно и точно отобран писателем и до поры, до «черного воскресенья», открывающего военную страду, исполнен всепоглощающей радости, жаркого порыва к счастью. Недаром же она — Журавушка, она воистину создана для счастья, как птица для полета. Любовь властвует здесь с самой первой запевной строки, с проникновенно-лирического гимна ночи, в таинственном лунном свечении которой раскрываются лепестки цветов и рвущиеся навстречу друг другу человеческие сердца. Журавушка, ее помыслы, чувства, стремления, воссозданные на этих страницах, словно сама жизнь человеческая во всей ее торжествующей полноте. Но мы знаем уже — этот огромный и светлый праздник бытия вот-вот должен оборваться, уже отмечен ему срок в книге Журавушкиной судьбы…

И вот что очень важно — нигде Журавушка не выступает у Алексеева как жертва, сломленная бедой. Любовь и верность, страстная жажда жизни, воплощением которой она является, помогают ей выстоять в самые жестокие дни, одолеть и горечь невосполнимой потери, и голод, и выматывающую тяжесть крестьянского труда военной поры.

Журавушка — самая большая поэтическая удача Михаила Алексеева.

А одна из лучших книг, из числа вышедших за эти годы из-под его пера, на мой взгляд, «Карюха» (1967).

Ни одна из работ Алексеева не отличается такой завершенностью и цельностью композиции, таким органическим единством формы и содержания. То, что наметилось уже в «Вишневом омуте» и получило развитие в лучших новеллах, повести «Хлеб — имя существительное» (если брать в целом, то они все-таки далеко не равноценны, эти новеллы), выступило в «Карюхе» победоносно.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека «Дружбы народов»

Собиратели трав
Собиратели трав

Анатолия Кима трудно цитировать. Трудно хотя бы потому, что он сам провоцирует на определенные цитаты, концентрируя в них концепцию мира. Трудно уйти от этих ловушек. А представленная отдельными цитатами, его проза иной раз может произвести впечатление ложной многозначительности, перенасыщенности патетикой.Патетический тон его повествования крепко связан с условностью действия, с яростным и радостным восприятием человеческого бытия как вечно живого мифа. Сотворенный им собственный неповторимый мир уже не может существовать вне высокого пафоса слов.Потому что его проза — призыв к единству людей, связанных вместе самим существованием человечества. Преемственность человеческих чувств, преемственность любви и добра, радость земной жизни, переходящая от матери к сыну, от сына к его детям, в будущее — вот основа оптимизма писателя Анатолия Кима. Герои его проходят дорогой потерь, испытывают неустроенность и одиночество, прежде чем понять необходимость Звездного братства людей. Только став творческой личностью, познаешь чувство ответственности перед настоящим и будущим. И писатель буквально требует от всех людей пробуждения в них творческого начала. Оно присутствует в каждом из нас. Поверив в это, начинаешь постигать подлинную ценность человеческой жизни. В издание вошли избранные произведения писателя.

Анатолий Андреевич Ким

Проза / Советская классическая проза

Похожие книги

Великий перелом
Великий перелом

Наш современник, попавший после смерти в тело Михаила Фрунзе, продолжает крутится в 1920-х годах. Пытаясь выжить, удержать власть и, что намного важнее, развернуть Союз на новый, куда более гармоничный и сбалансированный путь.Но не все так просто.Врагов много. И многим из них он – как кость в горле. Причем врагов не только внешних, но и внутренних. Ведь в годы революции с общественного дна поднялось очень много всяких «осадков» и «подонков». И наркому придется с ними столкнуться.Справится ли он? Выживет ли? Сумеет ли переломить крайне губительные тренды Союза? Губительные прежде всего для самих себя. Как, впрочем, и обычно. Ибо, как гласит древняя мудрость, настоящий твой противник всегда скрывается в зеркале…

Гарри Норман Тертлдав , Гарри Тертлдав , Дмитрий Шидловский , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Боевая фантастика / Военная проза / Проза / Альтернативная история
Рыбья кровь
Рыбья кровь

VIII век. Верховья Дона, глухая деревня в непроходимых лесах. Юный Дарник по прозвищу Рыбья Кровь больше всего на свете хочет путешествовать. В те времена такое могли себе позволить только купцы и воины.Покинув родную землянку, Дарник отправляется в большую жизнь. По пути вокруг него собирается целая ватага таких же предприимчивых, мечтающих о воинской славе парней. Закаляясь в схватках с многочисленными противниками, где доблестью, а где хитростью покоряя города и племена, она превращается в небольшое войско, а Дарник – в настоящего воеводу, не знающего поражений и мечтающего о собственном княжестве…

Борис Сенега , Евгений Иванович Таганов , Евгений Рубаев , Евгений Таганов , Франсуаза Саган

Фантастика / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Альтернативная история / Попаданцы / Современная проза