Из блокады (СИ)

— Что-то щедр нынче Хозяин, — проворчал Леший, вытирая губы. — Не к добру это. Мы ж не с севера пришли.

— Да ладно, всё нормально, — успокоил друга Антон. — Солярку, вон, привезли.

— Тут не в солярке дело. Помяни, Антоха, скоро пошлют нас, куда Макар телят не гонял. Как думаешь, пошлют?

— А ты не трусь, Лешак. Пошлют — сходим, — бодро сказал Антон, а Савка промолчал. Ему без разницы, что будет потом, главное — здесь и сейчас хорошо. Солнце светит, рядом друзья, бутылка ходит по кругу — зачем печалиться о завтрашнем дне? Улыбаясь, Савелий чистил карася, чешуя летела на землю, и механик запихивал её сапогом под лавку.

— Куда пошлют-то? — не понял я.

— Тебе что за печаль? — успокоил меня Антон. — Не бери в голову. Ты лучше вечерком заходи. Посидим, поболтаем. Придёшь?

— А что, приду, — пожелав удачи парням, я побежал домой. По пути я снова заглянул к Тоньке — очень понравилась её настойка, такой не стыдно друзей угостить, особо, если под приличную закуску. Символически, за давешний день рождения и сегодняшнее возвращение.

* * *

После хорошего отдыха голова ясная, самочувствие бодрое, а настроение боевое — можно и с Мухомором поработать. Как он там поживает? А ну, подать его сюда, будем разговоры разговаривать! Благо, народ по делам разошёлся, никто нам не помешает.

В подвале промозгло и пахнет плесенью. Мокрицы, каждая со сливу, а некоторые — побольше, забились в щели; не успевшие спрятаться громко захрустели под сапогами.

— Дядя Миша, ты ещё здесь? — я ударил кулаком в дверь.

— Здесь, здесь. Куда от вас денешься? — голос у Мухомора что-то унылый.

— Чуток потерпи, — сказал я, — сейчас выпущу. Только ключ найду.

— Чё искать? — дверь отворилась. — Заходи, не заперто.

Вот те на! Я озадачился: какой болван оставил камеру открытой? Арестованному положено сидеть под замком. Конечно, дальше Ограды не убежит, но всё ж непорядок!

— Почему такой мрачный, дядя Миша? — я постарался скрыть растерянность. — Может, покормить забыли? Так мы это дело исправим.

— Кормили, — грустно сказал Мухомор, — кажись, вчера и поужинал.

— Ладно. Сообразим, что пожевать. Идём наверх, что ли?

От утренних деликатесов ничего не осталось, но еда попроще имелась, вдобавок Ольга наварила щей. Потчевал я Мухомора, как родного; ешь, дядя Миша, не серчай, если что не по нраву! Тот поел: от щей не отказался, ни салом, ни малосольными огурчиками не побрезговал. Вижу, расслабился мужик, подобрел. Стало быть, можно начинать душевную беседу.

— Что, — посочувствовал я, — так и сидишь?

— Так и сижу. Ольга сказала, мол, хочешь, оставайся, а хочешь, ступай себе домой, никто не держит. Завтра на суд явишься, там и решим, что с тобой делать.

— Понятно, — закивал я, — у нас, конечно, лучше. Накормят и напоят. Ладно, живи, если понравилось. Пусть хотя бы тебе хорошо будет. А я, понимаешь, второй день мучаюсь разными мыслями, всё сообразить пытаюсь, зачем тебе столько ножей? Не хочу знать, ни где взял, ни кому отдать хотел. Просто разъясни — зачем?

Мухомор сильно удивился, взгляд участливым сделался, таким взглядом на безнадёжно сбрендившего смотрят.

— Дело-то ясное, гражданин начальник, — сказал барачник. — В хозяйстве любая железяка сгодится.

— Рыбку, почистить, деревяшку построгать, — согласился я. — Слышал. В эти сказки даже такой наивный мент, как я, не поверит. Признался бы, что побарыжить захотел, на водочку с табачком заработать, я бы понял.

Дядя Миша сыто рыгнул, на лбу испарина заблестела. Барачник лениво утёрся рукавом, и попытался объяснить непонятливому гражданину начальнику, что да, именно так, продать хотел! На этом барахле много не наваришь, но в нашей жизни любая мелочь — подмога. Щами Мухомора попотчевали — вкуснятина! За то гражданину начальнику благодарность, уважил! А в бараках щей-борщей не варят: мужичкам не до щей, любому кусочку рады. Думали, потерпим немного, а там облегчение наступит. Получается наоборот — с каждым днём хуже!

Я согласился, что жизнь тяжела — не в раю живём. Но в целом дядя Миша не прав. Кому сейчас легко? Всем трудно! Сознательные граждане терпят, потому что понимают…

Дядя Миша заявил, что граждане, может, и понимают, а ты, Олег, нет. Откуда тебе понять, коли живёшь ты у Хозяина за пазухой, оттуда и смотришь на мир. А ежели оттуда смотреть, мир другим, чем на самом деле, кажется! Мужики пашут с утра до вечера, что бы с голоду не помереть. Если б поселковые так жили, давно бы забузили, а барачники терпят.

Я ему сказал о том, что поселяне вкалывают не меньше — каждый на своём месте и все для общего блага. Незачем одних с другими сравнивать! Тем более, что у нас и так все равны.

Мухомор в ответ: все равны, но гражданин барачнику не ровня. У гражданина жильё, огород, и хорошая работа. У барачника голый зад, а вместо избы ячейка со шконкой.

Я спросил, что мешает в бараках огороды разбить? Земли навалом, было бы желание. Да мало ли возможностей? Если пруд вырыть, в нём рыба заведётся — ловить будете.