Из блокнота индолога

Разумеется, многие англичане внесли серьезный вклад в дело изучения культуры, истории и языков страны. Нельзя забывать и о тех англичанах — правда, их очень мало, — которые понимали объективные потребности национального развития Индии и в той или иной мере способствовали пробуждению национального самосознания ее народа. Благородна фигура миссионера Джеймса Лонга, осужденного английским судом за то, что он издал пьесу бенгальского драматурга Динабандху Митры «Зеркало Индиго» — индийскую «Хижину дяди Тома». Именно поэтому в Виктория-Мемориал его портрета нет. К тому же он был привезен в Россию еще мальчиком, видел восстание декабристов, переписывался с В. И. Далем, издал в Калькутте в 1869 г. переведенные им на английский язык басни И. Крылова, а затем способствовал их переводу на бенгальский язык. Это было первое художественное произведение русской литературы, изданное в переводе с русского языка на. индийский.

Создатели Виктория-Мемориал предпочитали размещать в залах совсем другие материалы, иные портреты, свидетельствующие, по меткому и справедливому выражению русского художника В. В. Верещагина, об «истории, как англичане заграбастали Индию», а согласно официальной английской точке зрения, о «цивилизующей роли Англии в Индии». Так и хочется задать несколько ретроспективных вопросов создателям музея, давно покинувшим этот свет.

Кто расправлялся с национальной государственностью народов Индии? Последним ее оплотом стал Пенджаб, государство Ранджита Сингха, покоренное колонизаторами лишь в 1849 г. В Виктория-Мемориал нет ни одного рисунка, демонстрирующего, как пенджабцы давали отпор английским завоевателям… Зато тут есть немало литографий (кстати, я видел их и на другом конце субконтинента — в музее Лахорского, форта), прославляющих жестокие расправы английских солдат с пенджабцами.

Кто истреблял повстанцев 1857–1859 гг., героически сражавшихся за свободу и независимость родины? Тексты как бы убеждают зрителя, что из-за «повстанцев англичане страдали в Лакхнау во время осады Резиденции — крепости их гарнизона в этом городе».

В музее рядом висят две гравюры. На одной из них изображена героиня национального восстания 1857–1859 гг. Лакшми Баи. О ней лишь сказано, что- она сражалась против англичан. И это все. Однако- в тексте к другой гравюре говорится о том, что во время осады Резиденции в. Лакхнау англичанам понадобилось сообщить срочные данные командованию спешивших им на выручку войск. Сведения вызвался доставить мелкий чиновник Генри Каванаг. Переодевшись в индийский костюм и вымазав лицо сажей, чиновник с помощью индийца Канауджи Лала отправился в путь и в конце концов доставил необходимые сведения. Так, о мерзавце, продавшемся англичанам, написано в десять раз больше, чем о героине восстания. Более того, сообщается, что Канауджи Лал получил единовременно 5 тысяч рупий и жалованную землю с ежегодным доходом в 847 рупий, что по тем временам было солидной суммой.

Индийский народ воздал должное своей замечательной дочери — в честь нее воздвигнуты памятники, о ней написаны романы и исследования, но в Виктория-Мемориал ее портрет все еще продолжает висеть рядом с материалами о «подвиге» Генри Каванага и предателя своей родины Канауджи Лала.

Кто расправился с героическим Типпу Сахибом? Разве не Корнуоллис, забравший его сыновей как заложников? И не Уэлсли, разыскавший труп Типпу, погибшего на поле битвы, чтобы быть окончательно уверенным в том, что он умер? Но в музей приходит крестьянин из Бихара или Ориссы и смотрит на литографии и картины, посвященные победе над Типпу, и видит, как великодушен победитель, как он благороден, как возводит очи к небу над трупом героя. Здесь крестьяне, ремесленники, рабочие и служащие получают солидную порцию фальсифицированной истории своей страны.

В одном из залов Виктория-Мемориал висит огромное полотно кисти В. В. Верещагина «Въезд принца Уэльского в Джайпур». Жаль, что остался незавершенным его великолепный замысел создать «живописную-историю того, как англичане заграбастали Индию!» Однако само по себе полотно очень интересно. На спинах слонов восседают принц Уэльский, его свита, махараджа Джайпура и его родичи. Вокруг слонов — яркая, нарядная толпа. Лица англичан под тенью козырьков пробковых шлемов плохо видны, они резко контрастируют с сочным, ярким светом картины. Зато простых индийцев художник выписал скрупулезно. Лицо каждого из них — самостоятельный, независимый характер. Художник работал над ними с любовью.

У этой картины сложная судьба. Она была написана по заказу английского королевского двора. В процессе работы В. В. Верещагин обратился к выдающемуся и авторитетному художественному критику В. В. Стасову, находившемуся тогда в Лондоне, с просьбой раздобыть ему портрет принца или устроить так, чтобы сам принц позировал ему: