Из боя в бой

Осень 41-го года. Обстановка на фронтах Великой Отечественной – критическая. Враг уже на подступах к столице. ГКО решает провести эвакуацию правительственных учреждений, вводит осадное положение. Гитлеровцы готовятся вступить в город – столицу СССР. В германских войсках уже отпечатаны и вручаются приглашения на участие в триумфальном параде на Красной площади. Парад будет принимать Гитлер.

Да, просвещенная красавица Европа пала перед ним на колени, даже не пытаясь по-настоящему оказать сопротивление; виновато лизала грязные, в кровавых ошметках сапоги вермахта.

Но с нами это не прошло. Москва готовилась к борьбе на нелегальном положении. Руководство СССР приняло решение в случае захвата Москвы продолжать сопротивление, подготовив диверсионное подполье.

НКВД приступил к разработке и реализации диверсионного плана. Были определены наиболее вероятные точки в столице, где по случаю ее падения фашисты устроят свои торжества. Кремль, Большой театр, здание Верховного Совета. Главное зерно в этом плане – подготовленные диверсии непременно уничтожат верхушку Третьего рейха и даже самого Гитлера, поскольку его участие в торжествах будет непременным. Если бы это удалось, дальнейшие боевые действия фашистов были бы парализованы.

Группа особых заданий активно готовилась к тайной войне в столице. В условиях абсолютной секретности формировались спецотряды. В самой Москве чекисты, причастные к ним, перешли на нелегальное положение. Минировали подземные коммуникации, тоннели глубокого залегания в центральной части города. Мины были заложены под всеми зданиями общественной и политической значимости. По некоторым, вполне достоверным данным, под Москвой разместили несколько вагонов взрывчатки. Гитлер, после победных торжеств, намеревался стереть Москву с лица земли. Мы решили сделать это своими руками. Что ж, это уже было в нашей истории. И не раз. И захваченной врагами была бессмертная Москва, и разрушенной была не раз, и не раз горела. Но сердце России вновь и вновь билось в одном режиме со всей Россией.

Анка участвовала во всех этих скорбных и тревожных оперативных действиях. Но у нее было личное задание от Лаврентия Берии: покушение на Гитлера.

Встречаясь с Лаврентием Павловичем, она обсуждала с ним все возможные варианты по реализации задания. И что интересно, трагично и достойно восхищения – способов покушения рассматривалось много. И все они были направлены на то, чтобы задание было выполнено. И ни разу не рассматривался способ устранения главного фашиста, при котором исполнитель получал бы хоть малейший шанс остаться в живых. Ни Лаврентий (да Бог с ним!), ни сама Анна не думали об этом. Тем и была обеспечена Победа.

Москва выстояла. Анну включили в состав ОМСБОНа, где в порядке общей подготовки она прошла еще и курсы медсестер…

Улыбнувшись, Михайлов одним движением резинки стер генеральскую галочку.

Старшина Савельев – участник финской войны. С гордостью носил значок «Отличник РККА» и успешно скрывал от проверяющих медиков скрюченные навсегда два пальца на левой руке, отмороженные в солнечной Суоми.

Его ценили за опыт в зимних боях, прислушивались к его советам. Пожилой был, но прыткий и вздорный. Спорщик. Прозвали сперва Ветераном. Все время схватывался по поводу отпускаемого «чмошниками» снаряжения, доказывал свое.

– Лыжи – главное дело, не хуже оружия. Чего ты жесткие крепления подсовываешь?

– Какие есть, – хмуро отвечал старшина.

– Какие есть! Для жестких креплений ботинки нужны, а мы что, на валенки их цеплять станем? У тебя голова садовая!

Старшина морщился, словно вокруг его круглой садовой головы с красными щеками вилась и жужжала надоедная муха.

– Бери полужесткие.

– Придется, – нехотя соглашался Савельев. – Хотя тоже не сахар. И даже не мед.

– Эти-то чем тебе плохи?

– Ремешки на морозе задубеют, переламываться станут. А пряжки стальные льдом обрастут – ни застегнуть, ни расстегнуть.

– Да тебе-то что? – злорадно отвечал старшина. – Тебя все равно не возьмут.

– Это тебя не возьмут!

Немного забегая вперед, скажем, что в походе Савельев соорудил себе крепления для лыж не жесткие, не полужесткие, а мягкие. Очень простые и надежные, деревенские такие – поперечный ремешок и резинка из противогаза, охватывающая задник валенка. Надеваются лыжи мгновенно, снимаются еще быстрее. Одна проблема – резинка требует периодической смазки касторкой, чтобы не загубил ее мороз.

Многие бойцы оценили приспособление, последовали примеру. Противогазов, правда, не хватало. В первые же дни их почти все повыбрасывали, освободив противогазные сумки для более нужных вещей – для патронов, круглых гранат «фенек», да и для сухарей и махорки.

Радистка Анка, по совместительности должностей еще и медсестра, в один из дней даже встревожилась и доложила командиру:

– За касторкой бегают ребята. Не пойму, на эпидемию не похоже.

– Ветеран их подучил, – успокоил ее Михайлов.

Воевал Савельев и с инструктором по лыжному ходу. Все доказывал свое: как ходить по глубокому снегу, как изворачиваться в зимнем лесу среди бурелома, коряг, кустарника.