Из чего только сделаны мальчики. Из чего только сделаны девочки (антология)

Я и сам не знаю, как так получилось. Я в не-до-у-мении. Само получилось. Ну что ты уселся там в углу? Давай хоть гляну, что там у тебя, не размазывай кровь. Ну ладно, не буду трогать, не ори только. Мне тоже это всё не нравится, и тоже — и тебе ведь, да? — хотелось бы быть не здесь. Или здесь, но без тебя. Или хотя бы чтобы ты прекратил рыдать. И орать, когда я подхожу. Кажется, у меня сейчас голова разболится, хотя она не разболится, у меня никогда в жизни не болела голова, но ощущение именно такое, да заткнись ты, блядь!

Извини.

Но я уже ничего не понимаю. Не понимаю, как здесь оказался, и почему всё вот именно таким образом происходит, всё у нас вот так произошло. Глупо. Как же так получилось? — вот ты, ты успел понять? Блин, ну а что ты понимаешь?

А как по мне, это и есть главный вопрос жизни, вселенной и всего остального: «Как же так получилось?» [Как с осколками любимой чашки, смотришь на неё, на осколки. Смотришь и не можешь понять: как же так получилось? Столько-то лет это была твоя чашка, твоя любимая чашка, ты к ней привык, руки привыкли, все знакомые привыкли, ты хвастался. Ни разу даже не переворачивал случайно, и тут: пытаешься понять, вспомнить, как это произошло, только что. Вот ты ещё пьёшь из неё чай, допил, отставил в сторону, а через пару минут — локтем, и даже успел подумать «Чёрт, чашку же уроню», и действительно. Но всё это совсем не ответ на главный вопрос: «Как же так получилось?» И завтра, и послезавтра, и через неделю пьёшь чай из чего попало, а ответа всё ещё нет. А вопрос есть.]

Вот и мы с тобой так же. Сидим тут — сколько, часа четыре уже? С полпятого, значит, четыре с половиной — и никто не скажет, как так получилось, ну как это получилось-то? Я думаю, совершенно случайно, но это ничего не объясняет. О, гляди-ка, успокоился. Давай хоть кровь сотру, где у меня была перекись? вот, давай, и ничего страшного, пара порезов, чего выть-то так было? Эх ты, солдат.

Как же ты так вляпался? «Случайно». Случайно он, блядь. А что, блядь, не случайно, ты мне скажи? Что-то, может быть, и неслучайно, но и что неслучайно, то — ве-ро-ят-нос-тно. Я себе так это представляю, как такое кино, типа, авангардное: герой, допустим, просыпается утром, куда-то идёт, едет, сидит где-то, а вокруг, вместо нормального мира, сплошное мельтешение, он нормально двигается, а всё остальное сменяется десять раз в секунду: то он из такой постели проснулся, то из эдакой, то вообще с нижней полки плацкарта, то из подъезда вышел, то из трамвая, то из офиса, то из тюрьмы, то из себя, то на нём галстук в полоску в тон, а то косуха с цепями — вероятности, только вероятности мелькают. И у каждой на тебя свои планы, своя, скажем, повестка в военкомат.

Вот так и тебе пришла повестка, да? Вероятность ничтожна, для тебя она казалась ничтожной, говорили, что в этот призыв ещё нет, а там уже летние экзамены, ВУЗ, военная кафедра, и никаких повесток? А она пришла, да? Вот, какая вероятность? И вот ты сидишь здесь, вытираешь сопли, и весь пол в крови. И скажи мне теперь: ты понимаешь, как так получилось? Вот. Вооооот.

А что ты мог сделать? Что угодно. Ты мог сделаться непригодным. Не просто негодным к регулярной воинской службе, далась тебе эта служба. Ещё полтора года бы, и все дела, а теперь-то уже и непонятно, что с тобой будет. Ну, в любом случае — полтора года бы, а потом что? А потом каждый день рассматривать разбитые чашки и думать: как же так получилось? И находить какие-то осмысленные ответы: так получилось, потому что тогда-то я сказал то-то (а не стоило, или: и молодец, что сказал), туда-то пошёл, что-то решил... Вот так бы всё и было.

Вот бред-то, скажи?

Но ведь можно: сделаться непригодным, ни к чему неподходящим, никуда не применимым, как деталька не того конструктора, сделаться таким, чтобы все обычные ответы на вопрос «как так получилось?» были не про тебя. Чтобы их не было, надо сделаться непригодным. Специалистом по пуговицам Третьего Рейха. Пилотом дирижабля. Или, смотри: смотрителем маяка, как я, автоматизированного маяка, напичканного электроникой, здесь и сторож же не нужен, не то что смотритель. Разве что вот, чтобы ты сюда пришёл.

Но и ты тоже ничего, молодец. Ведь мог бы дезертировать как все: спиздить где-то штатское, до города пешком пятнадцать минут, бегом десять, а там уже — автобусы, такси, набережная, отдыхающие, поезда, самолёты, палатки. Так нет же, всё тебе не так: прёшься с этим автоматом, в форме своей, к морю, сюда. Ты чего хотел-то, боец? В заложники меня взять или что? Или убиться со скалы вниз, а автомат по ошибке прихватил? Сидишь же, думаешь, как в анекдоте: «а и правда, чо это я?» Думаешь? Воооот. И ещё один вопрос тебе теперь не даёт покоя.