Из чего только сделаны мальчики. Из чего только сделаны девочки (антология)

Вскоре руки заныли, отнялись, стали ватными. Рой мелких мошек кружил в них. Больше всего я боялся, что под тяжестью воздух начнет медленно уходить через щели вентиля или кожа, не выдержав давления, треснет, тогда я начну сдуваться и опозорюсь. Я нашел удобное положение пальцев, слегка опустив руки вниз, отдав большую часть ноши остальным. Я стоял и касался лишь ладонями, не ощущая давления. Так было совсем легко, почти удобно, но все равно, устав от неподвижности, тело зудело, а лунка на спине, по которой тек ручеек пота, стала чесаться. Полуденный зной нестерпимо пек голову, волосы дымились от жары, словно вот-вот загорятся. Я закрыл глаза, сосчитал до тысячи, потом попытался представить ясный осенний день в горах, маленький каменный домик без электричества, с буржуйкой и низкими окнами, что затерялся на небольшой лужайке, поросшей мхом и травкой, среди серых скал. От этих мыслей клонило в сон, хотелось скорей опустить руки, лечь и дремать прямо на песке под палящим солнцем. Негр опустил одну руку, снял флягу, прикрепленную к поясу, глотнул, обрызгал потный шоколад тела, передал флягу соседу, рыжему мужчине, убывающему в числе последних. Тот глотнул, умылся, передал флягу мне. Там оставалось немного воды, я потряс, давая понять остальным, чьи усталые потухшие от жары зрачки были прикованы к моей руке с флягой, что остаток мой. Я допил, бросил пустую флягу на песок, закрыл глаза и замер. Было неловко, что я допил все до конца. Потом я стоял, зажмурившись, борясь с дремотой. От усталости тело стало свинцовым.

Кто-то тронул меня. Я открыл глаза. Негр улыбался, укрепляя пустую флягу у пояса. Блондин крестом растянулся на песке, рядом с ним по-турецки сидели два мулата-близнеца, пили воду из пластиковых бутылок, говорили о чем-то. Все остальные, видимо, ушли тут же, как ноша отпустила. Первый рабочий день закончился.

Второй и третий дни были мало примечательными. Видимость усердия и халтура экономили мне силы. Другие силачи как могли старались облегчить себе труд. Все, почти одновременно поняли, что намного удобнее стоять в легких набедренных повязках. Многие повесили на шеи или укрепили на бедрах пластиковые фляги. На головы повязали белые платки. Рыжий принес пульверизатор, периодически брызгал на себя и окружающих. На четвертый день, привыкнув неподвижно стоять с вытянутыми руками, я решил немного поддержать товарищей, и, выпрямившись, принял часть тяжести на себя.

С уходом негра и близнецов ноша стала заметно тяжелее. Не знаю почему, из чувства ли группы, из-за совести или из спортивного интереса, я держал ношу, переживая ее давящую тяжесть. Неожиданно на меня налетал страх, что под давлением мое тело сдуется. Тогда я внимательно оглядывал свои руки с набухшими венами, грудь и наклонялся осмотреть окаменевший от напряжения и боли живот, межреберные мышцы, торс в набедренной повязке, пальцы ног на раскаленном серо-желтом песке.

Не знаю, сколько я стоял с закрытыми глазами, возомнив себя толстой белой колонной из мрамора. Потом шагал на месте, чтобы размять затекшие ноги, и, вдруг, почувствовал, как что-то больно укололо в пятку. Последовала характерная слабость, какая обычно сопровождает сдутие. Напрягшись всем телом, я вслушивался, пытаясь уловить звук уходящего из ноги воздуха, ощутить, не становится ли голень короче, не уменьшается ли стопа в размерах. Но ничего не почувствовал. За холодком, на некоторое время пронизавшим меня, огромные капли пота покатились по спине, стоящий рядом рыжий спросил: «Ты нормально?» – «А что?» – «Ты белый, как мел». Я сказал, что в порядке, закрыл глаза и продолжал представлять себя мраморной колонной с завитушками вместо головы и рук, белой, лучистой, подпирающей многотонный портик.

Проснувшись утром шестого дня, я заметил на коже растяжения, в некоторых местах она обвисла, как морда бульдога. Я немного полежал в гамаке, прижав колени к животу, потом принялся за ежедневную процедуру подкачки, не без удивления обнаружив, как сильно увеличились мои мускулы за это время. По цифрам датчика насоса, было видно, что надувать можно уже меньше, да и ростом я, кажется, стал повыше.

Шестой день прошел быстро – погода испортилась, было прохладно. Остывшее тело жаждало тепла – я напрягся и честно принял на себя добрую долю ноши. От напряжения мышцы ныли, зато тело согрелось. К вечеру нас атаковали мошки, прилетевшие роем на прохладу и человеческие испарения. Сначала, освободив руку, я пытался отгонять или прихлопывать ползающих по лицу насекомых, потом понял, что это бесполезно. Мои руки покрылись черным бархатом кровопийц, на спинах стоящих впереди рыжего и брюнета, копошился целый рой этих тварей. К концу дня, кажется, образовалась компания, состоящая из меня, рыжего и брюнета. Скоро нас останется трое. Рабочий день был окончен, все разбежались, а мы продолжали разговаривать о продуктах, содержащих большой процент белка, о подходящей диете для силачей. В этот день я вернулся домой хоть и с зудящей от укусов кожей, но довольный собой.