Из дневника. Воспоминания

26 апреля 81, суббота, Москва. Читаю Белого о Блоке – тягомотина, а прочесть надо. Чтение прервалось «Вестником». Там мудрейшая статья А. И.; отрывок из Узла XVI (ни плохой, ни хороший: попытка влезть в шкуру императрицы Александры Федоровны).

16 мая 81, суббота, Москва. Сегодня я довольна – я уверяла С. Э., что классик непременно поздравит А. Д. с 60-летием. Мне никто не верил. И вот сегодня ночью я услышала по радио его поздравление. Сжато, умно, благородно, точно. Это А. И.134

14 июня 81, воскрес., Москва. От классика разоблачительное письмо об Америке и нужен «третий путь». А как же искать его без свободы речи и мысли? Вот и упираемся в А. Д.

Говорят, 21 мая у памятника Пушкину была демонстрация в его честь. Неизвестно, так ли.

В письме классика есть одна нота: мол, не огорчайтесь здешней критикой, она на самом низшем уровне. Не значит ли это, что была где-нибудь ругательная статья о 2-м томе – а я просто не знаю? Я вообще ни одной статьи о нем не знаю.

Люся¹³⁵ недовольна телеграммой А. И. – А. Д. Она все равно, конечно, была бы недовольна, что бы он ни прислал, но тут есть некая неточность в выражении у А. И., к которой она и прицепилась. «Ваш путь от избытка к.» Она говорит, что избытком он никогда не пользовался. Это уж дело характера – врожденный неинтерес к материальным ценностям – но он до своих трактатов принадлежал к привилегированному классу (как, например, с известного времени Дед, или Дау¹³⁶) – что ж тут говорить. А шагнул к угнетенным.

17 июля, суббота, Москва. Бедный Ал. Ис. обрек себя на разоблачение Февральской революции – а до того ли нам теперь?

29 ноября 81, понедельник, Москва. Письмо от А. И. В другое время оно сделало бы меня счастливой: он хвалит 2-й том, он послал мне лекарство… Но дальше об А. Д. Я ему писала, что А. Д. в ссылке погибнет – раз; и что меня огорчает его холодность к А. Д. – два. Он по этому поводу пишет, что он-то всегда был почтителен к А. Д., а тот «начал первый»; о Чалидзе, который его, А. И., оскорбил, а Сахаров согласился с Чалидзе; что Сахаров первый сказал: «идеология Солженицына опасна» и пр. Горько все это читать, хоть, может быть, он излагает отношения с А. Д. – правдиво. Его же идеология опасна тем, что он ее до конца не выговаривает и дает повод для самых различных толкований.

Дальше он защищает от моих нападок охранку: надо же было защищать государство! Нет, защищать государство Николая II совсем не надо было.

16 мая 82, воскрес., Москва. Думала о Сахарове и Солженицыне. Очень странные у нас представители нации. Сахаров объявляет себя западником. Между тем по характеру он – русский Иванушка Дурачок. Иван Царевич. Одно благородство, одни несчастья и абсолютная неспособность чего-нибудь добиться, при изумительной правоте. (Добился Лизиного отъезда; но это будем считать Люсиным достижением.) Наш Иванушка Дурачок – западник (это весьма по-русски, между прочим). Солженицын – наш славянофил. Между тем он с головы до ног – немец; он Штольц среди Обломовых. Точность распорядка по минутам; работа, работа, работа; цель, цель, цель; расчет, расчет, расчет – во всем этом ничего русского, напротив: он славянофил. А на самом деле все его славянофильство – любовь художника к своему художническому материалу, т. е. к языку. (В этом смысле и я славянофил.)

Все это славянофильство и западничество – «одно недоразумение»… это еще Достоевский сказал в речи о Пушкине. Насчет недоразумения – это и Герцен почувствовал. «У нас была одна любовь, но не одинакая». В искренность православия А. И. я не верю, т. е. он, конечно, не лжет, ему кажется, что он верит, а на самом деле в его целенапрвленном уме это грядущие доты и дзоты. Вокруг церкви действительно можно объединить народ – всякий, на всех уровнях, – а движение за права человека никогда у нас не будет массовым, потому что у нас люди бывают возмущены неравенством пайков и жилья, но не более того. Общее сознание – не социалистическое, не буржуазное, а феодальное: ограбить сюзерена им хотелось бы, но необходимость сюзеренства они вполне признают. Никакого чувства чести и чувства собственного достоинства.

Солженицын пишет с раздражением о наших эмигрантах: все «я», «я», «я»; все заняты самоутверждением; и результат оказывается тот же: «никакого чувства собственного достоинства».

19 июня 82, суббота, Москва. Л. З. [Копелев]поносит А. И. Он, дескать, достоин жалости, ибо и писать стал плохо, и окружен плохо… Может быть и так, а все-таки даже если роман окажется неудачей (была же у Достоевского «Неточка Незванова», у Герцена «Кто виноват?» и хуже – «Сорока-воровка»), он все равно останется великим человеком и великим писателем. Окружение же всегда ничтожно у всех знаменитых людей.

24 июня 82, четверг, Москва. Кончаю радостью: коротенькое письмецо от классика. Как я люблю его почерк!